Талисман (Talisman, The, 1984) - Библиография - Стивен Кинг.ру

СПОЙЛЕР-АХТУНГ!
Проспойлерить важные сюжетные повороты в случае с данным романом даже при наличии желания нельзя: этих поворотов в творении Кинга попросту нет. Тем не менее, упоминания некоторых событий, являющихся знаменательными точками на сюжете, в рецензии есть, но обрамлены таким вот двойным знаком: >----СПОЙЛЕР---->[тут находится спойлер]<----СПОЙЛЕР!----< Те же моменты истории, кот. являются будничными или являются частью завязки, вышеуказанным знаком не обрамляются и иногда приводятся мною в качестве иллюстрации для того или иного аспекта произведения. Давайте я вам покажу на примере. Все же знаете сказку «Колобок»? Предположим, вот мой текст: «... В одном моменте Колобок встречается с Волком и благополучно от него уходит. >----СПОЙЛЕР---->Но с Лисой чары Колобка почему-то бессильны: ей не составляет никакого труда сожрать его насмерть.<----СПОЙЛЕР!----<» Как видите, такие сюжетные события, как встреча с Волком, не обрамляются, а такие, как убийство главного героя - да. Кроме того, для нечитавших в рецензии по ходу рассказа даются необходимые пояснения. Так что перед тем, как покупать и читать данный роман, если у вас есть такие намерения, советую не бояться и прочесть сначала до конца мою рецензию, для того чтобы не покупать и не читать данный роман. Почему этого делать не стоит - подробно расписано ниже. Приятного чтения!
МАТ-АХТУНГ!
В тексте присутствует грубая и нецензурная лексика, в последнем случае - в частично заретушированном виде, но очень ограничено и совсем не в том объёме, в кот. вам может показаться в начале. Однако, если ваши уши привыкли слушать только Баха и Моцарта, - рекомендую воздержаться.

УУУУУф... Наконец-то я осилил это 1239-страничное нечто. Нет, я не отчаивался и давал книгам много шансов (правда, преимущественно в добровольно-принудительном порядке, когда учился в школе), но до сих пор в мире существует лишь две вещи, кот. я читал не через силу: «Маленький принц» Экзюпери (наверное, из-за картинок) и серия ужастиков Роберта Стайна под названием «Ужастики», кот. с упоением читал в юном возрасте. Помню всегда, когда заходил в наш местный канцелярско-книжный магазин «Арт-базар», полным надежды и энергии шагом шёл к стойке с ними в предвкушении найти новый выпуск. Да, сегодня зрелым глазом воспринимать всерьёз их сложно, но тогда многие вещи, кот. сегодня я высматриваю с лупой прищурив глаз, не замечались, и, что самое главное, это было интересно - свойство, крайне важное для любого медиа (в том числе и для книги), начисто лишённое в «Оно».
* давайте договоримся в рамках этой рецензии использовать слово «медиа» в качестве обозначения сюжетного искусства - искусства, где рассказывается история - хоть словарь и будет против

Мне давно хотелось познакомиться с Кингом, примерно с того момента, как я перерос Стайна, но как-то было не до этого. Однажды я уговорил родителей купить мне «Дорожные работы» Бахмана в мягком переплёте: она была достаточно тоненькая и к тому же мне понравилась обложка - сраные маркетологи хорошо осознают её коммерческое значение (также как и безбожного пи.дежа в описании: «чем чудовищнее ложь, тем охотнее её купят» - такой, должно быть, девиз у «АСТ»). Увы, открыв и начав читать, я увидел перед собой типичную «взрослую» книгу, в плохом смысле этого слова: безумно скучную и щедро сдобренную пи.достраданиями каких-то непонятных персонажей, на кот. тебе глубоко насрать. Прочитал больше половины и отправил пылиться на полку. Но как я себе это объяснял: «Ааа, да просто зря позарился на маленький объём, взял какую-то неведомую муру, о кот., наверное, никто не знает, кроме самого Кинга, надо почитать просто что-то более известное». Сильно позже, приобретя уже на свои деньги, вспомнив о своём желании открыть для себя «ВЕЛИКОГО СТИВЕНА КИНГА» (капсом, как подсказывает «АСТ»), я, как думал, нашёл такое «более известное» - «самый популярный роман С. Кинга в новом переводе без сокращений!» Только проблема в том, что покупал я её на «Озоне», где дано изображение книги строго в фас, а истинное значение слов «без сокращений!» в описании я не посмотрел... Ну, в общем, получил я, значит, эту бандуру, неплохо так при.уел от её габаритов и отправил украшать стенной шкаф. На фоне «Дорожных работ», вы понимаете, это был нехилый шок, да и вообще на фоне всех художественных книг, кот. я видел до этого. Но вот ирония: именно «Оно» я дочитал до конца первой среди сочинений Кинга. Дело в том, что я скатился в сказочного нище.ба и меня тупо начала душить жаба: «Блин, просрал несколько кровных сотен, а не прочитал ни одной страницы.. Вот сейчас на эти деньги я бы купил.. колбасу, например». Вот примерно эти мысли меня и подтолкнули начать покорять этот книжный Эверест, а там, вы знаете, сначала ты говоришь себе: «Да, чувак, ты ещё прочитал всего-ничего, самое интересное впереди» - а потом подключается в дело «синдром Конкорда» и тебе жалко тучи спущенных впустую ресурсов, поэтому ты спускаешь ещё больше и больше.
* после окончания «Оно» я всё-таки прочитал мою первую книжечку Кинга - для сравнения - благо, на контрасте я смотрел на неё как на комикс

Вообще, ознакомившись с превью на задней обложке (и зная, что в романе фигурирует клоун-убийца), я нафантазировал многого: «Вау, круто: ужасы про клоуна-маньяка-педофила! Супер!» И поначалу надежда теплилась, несмотря на то, что призрак «Дорожных работ» неприятно всплывал: «король ужасов», где ужасы? В принципе, я был готов, что произведение подобных масштабов будет разгоняться долго и нудно, но где-то там, впереди меня ждёт такой зубодробительный хоррор, что об этой нудятине я и не вспомню!» - так я думал. Впрочем, на первую незапланированную свинью я наткнулся довольно скоро, в первой же главе, когда появилась дебютная весточка того, что главный злодей тут будет не совсем такой, каким я ожидал. Для человека он как-то слишком открыто действует и как-то слишком непринуждённо отрывает человеческие руки. Я начал сомневаться, ведь концепция про «клоуна-маньяка-педофила» начала плыть на глазах (хотя на некоторое время я просто прибавил к этому трио «...-расчленитель»). С другой стороны, можно же скрутить крутой ужастик и в рамках другой концепции» - думал я. Ох уж этот старина Кинг! Да он просто водит меня за нос! Он знает своё дело! (да же, «АСТ»?) Доверься поводырю, слепец!» - думал я. Но поводырь вместо обещанных на задней обложке «мрачных уголков человеческой души» водит меня по американским маркам обувного крема и женских трусиков, американским певцам и теле-шоу, часто ходит кругами, а иногда принюхивается к сучьим задницам и вообще никуда не ведёт, занимаясь своими делами, начисто позабыв, что у него, вообще-то, на поводке читатель, которого надо развлекать.

Я не имею ничего против американской культуры. Но если ты нацелен своей книгой чисто на американского потребителя, кот. безупречно знает всех этих бесчисленных американских: музыкантов, телеведущих, актёров, героев комиксов, фильмов, мультфильмов, бренды нейтрализаторов кислотности, персики из Джорджии и тонны прочей балластной информации, кот. максимум, может, лишь сгодится для разгадывания американских кроссвордов - то и ограничься лишь американской кассой. Благо, едоки различных товаров и услуг в США самые жоркие, богатые и многочисленные на всей планете. Есть множество продуктов, о существовании которых я даже не знаю, кот. ориентированы чисто на американский рынок и чувствуют себя в рамках него абсолютно комфортно: есть сети общественного питания, кот. работают только в Америке, есть фильмы, кот. прокатывают только в Америке, есть автомобили, кот. продают только в Америке - это нормальная практика. Но нет - Кингу охота и рыбку съесть, и на ёлку влезть. Не ободрать .опу только не получилось: тираж в 3000 экземпляров даже меньше, чем у обоссанных «Дорожных работ» (хотя, учитывая, что за Кингом всё равно тянется необоснованно длинный шлейф «короля ужасов» да и серьёзно анализировать профессиональные рецензии на книгу перед принятием решения о её покупке/непокупке у нас в любом случае не очень принято, качество контента здесь, по-видимому, не первый фактор). К середине романа глаза уже начинают потихоньку вываливаться от этих постоянных движений вверх-*, вверх-**, вверх-***, к тексту - ****, к тексту - *****, дико отвлекает от самой истории, а что самое главное - начисто лишено меры и смысла. Выкинь смело бОльшую часть этих ненужных ссылок - и роман не потеряет вообще ничего. Он всё равно останется хреновым романом (почему - об этом позже), но хоть читать будет легче и отнимет у тебя меньше времени. В «Дорожных работах» тоже была такая «особенность», но там этого было мало - и тоже на фиг, в принципе, не нужно, но хотя бы не раздражало, да и переводчик даже на те немногие имена, кот. там были, в основном забивал и помогал проскальзывать по тексту дальше. Переводчик же «Оно», конечно, заслуживает улицу в свою честь (тем более, что у нас, кажется, стало доброй традицией называть улицы в честь непонятно кого) за то, что прошёл через весь этот бурелом - прочитать это всё на английском, перевести на русский, разобраться во всех этих Фогхорнах-Легхорнах, проставить миллиард примечаний - но, несмотря на это, вынужден отметить: по большей части все эти ремарки лишены какой-либо полезной информативности с точки зрения понимания авторского замысла. Типичная ситуация выглядит примерно так. Кинг, например, пишет: «В одежде он подражал Джону-гандону». Вебер ставит сноску и пишет: «* Джон-гандон (р. 1962) - известный американский певец и мудодрочер». И ты такой сидишь перед книгой и не можешь вкурить, нафига вообще нужна эта выноска: всё равно это не даёт тебе никакой информации по поводу манеры одеваться Джона-гандона и, что имел в виду автор, всё равно остаётся неясным. И приходится либо глотать текст не жуя, либо прерываться и всё равно лезть в инет, рвя повествование. Но в некоторых моментах это просто достигает такого апогея, что ты не можешь понять: автор вообще всерьёз всё это пишет или он ушёл в самопародию. Ну просто, когда ты 1,5 страницы читаешь ассортимент торговых марок в медицинском шкафчике Эдди, другое объяснение (из некоммерческих) на ум не приходит. Понятно, что нужно подчеркнуть образ хилика (хотя всё равно этот образ в мгновенье ока в конце улетит в трубу, когда он с астмой, со сломанной рукой, на четвереньках - вы вообще представляете, как на 3-х конечностях человек может ходить на четвереньках? не знаю, представив это, я просто упал под стол - по локоть в дерьме ползёт вместе с другими кандидатами на премию Дарвина по какой-то вонючей трубе - но об этом позже); так вот, понятно, что нужно подчеркнуть образ хилика, но 1) совершенно необязательно тратить на это 1,5 страницы, потому что это просто-напросто скучно читать; 2) да бог с ним, пусть будет 1,5 или даже больше, но можно же подчеркнуть это как-то более интересно для чтения, чем тупым, занудным перечислением лекарств; и 3) совершенно необязательно указывать бренды. Я тут выше писал про маленький тираж, но, кажется, книга могла окупиться целиком за эти 1,5 страницы ещё до сдачи в печать.
* -вниз
** -вниз
*** -вниз
**** к примечанию
***** к примечанию

Вообще, домом в мире медиа для меня являются не книги (как вы, наверное, уже успели догадаться) и даже не фильмы, а игры. Игровая индустрия мне очень близка, я давно за ней слежу, мне интересна её история, а когда были деньги, старался играть во все знаковые выходящие проекты. Так вот. Есть такая игра, называется Silent Hill 2. Вышла в 2001 году на второй Плейстейшен и первом Икс-боксе. Монстры там тоже были отражением страхов персонажей и для разных людей принимали разную форму, но реализация была на 10 голов выше. Кинговская свита сейчас, наверное, возмущённо забурлит: «Так эти тупые японцы у Кинга и украли эту идею, умник!» (в первом Silent Hill даже была улица Бахмана) Но, во-первых, сомневаюсь, что эту концепцию изобрёл Кинг, а во-вторых, в любом случае Кинг эту концепцию эпично слил, а оброненное знамя всё равно надо кому-то хватать и бежать с ним дальше. Там где Team Silent, создатели Silent Hill, создают оригинальные врезающиеся, патологические образы, какими и должны быть хорошие монстры, горе-романист напропалую «заимствует» монстров из всех би-муви, которые ему только удаётся вспомнить (причём он пи.дит даже сам у себя - гигантский паук с прожигающей плоть паутиной из «Тумана» - смотрел экранизацию). «Бесконечная ползущая волосатая тварь из оранжевого света» - это вот всё, на что способно воображение Кинга? «Король ужасов» не может придумать ни одного своего монстра? Даже облик единственной собственной бабайки (кроме, возможно, летающих пиявок, хотя, может, и их я мог бы видеть в более ранних произведениях), безумного клоуна-убийцы Пеннивайза, не мудрствуя лукаво списан с других клоунов. При первой встрече с ним Кинг даже почти не утруждает себя прорисовкой его внешности: просто сразу тупо говорит, что это «что-то среднее между Бозо и Кларабелем» (кем бы они не были). А те унылые попытки сделать образ устрашающим - целиком из арсенала клепателей дешёвых ужастиков середины прошлого века: когти, зубы-острые-как-бритва, «чёрные глаза-дыры» и прочая бутафория, кот. уже даже, кажется, на Хэллоуин не используют. В учебниках, может, и написано, что страх наших первобытных предков перед затаившимися в ночи хищниками должен заставлять нас бояться когтей, клыков и сверкающих глаз, но на практике эти фредди крюгеры уже давно никого из взрослых не пугают, да и детей старше грудного возраста в животный ужас сейчас повергнет скорее отключение интернета. Впрочем, сомневаюсь, чтоб это кого-то торкало и 30 лет назад. А после вступительных глав клоун-убийца вообще сменяется каким-то непонятным ВЕЛИКИМ И УЖАСНЫМ Оно, кот., словно олицетворяя творческое бессилие своего автора, никак не может определиться с собственной наружностью и кот., как монстра в «Скуби-ду», словно последнего лоха, можно играючи обвести вокруг пальца, пыхнув чихательный порошок в морду очередной его формы. Да, друзья! Такие тут средства борьбы с ВСЕСОКРУШАЮЩЕЙ ПОЖИРАТЕЛЬНИЦЕЙ МИРОВ ОНО! Даже Кинг сам над собой смеётся: «"Будь у меня зудящий порошок или "зуммер смеха" я бы, наверное, сумел бы его убить", - подумал Ричи» Да уж! Это точно! В этом тысячелетии Оно что-то не в форме! В одном моменте существо берёт под контроль главного головореза Генри Бауэрса. Только управляло им, видимо, с Ай-пэда. Почему существующее миллионы (или миллиарды, или сколько там) лет всемогущее создание, проведя Генри через, очевидно, тучу вооружённой охраны «Джунипер-Хилл» (совершенно, кстати, неведомым образом, но об этом позже), не может провести его невредимым мимо какого-то вшивого библиотекаря без спец-подготовки, иначе объяснить сложно. >----СПОЙЛЕР!----> А убивает его в оконцовке вообще сраный астматик розочкой.<----СПОЙЛЕР!----< Почему в целом Оно так плохо распоряжается своим штатом злыдней? (к этой теме мы ещё вернёмся) Менеджер из Оно явно .уёвый. Вообще действия этого существа лишены какого-либо холодного расчёта, свойственного многим обычным зрелым мужчинам, не то что твари с таким, скажем, большим жизненным опытом. Почему, вместо того, чтобы ПРИВЛЕКАТЬ образом клоуна (или к-н другим, напр., Дорси, как в случае с Коркорэном) своих потенциальных жертв, Оно наоборот этим образом ОТПУГИВАЕТ их? Это всё равно, что во время рыбалки подвешивать на крючок вместо червячка - огромное чучело белой акулы. Почему образ Пеннивайза Оно использует даже там, где он совершенно неуместен и, очевидно, никого не приманит, напр. среди линчевателей банды Брэдли? Такое ощущение, что свои способности, по сути обладающие огромным потенциалом, Оно получило только вчера и, вместо того, чтобы их эффективно использовать для достижения своих целей, просто играется с ними, как мальчишка, кот. только что на день рождения подарили радиоуправляемый вертолётик. «Вжжжжж! О, круто! О, а я ещё так могу! Вжжжжжж!...» А иногда и просто не умеет применять, потому что инструкция к вертолётику только на китайском. Почему Оно, видя, что протагонисты пришли пулять в него серебряными кругляшами (я уж не говорю о том, что Оно не могло заранее не знать, что они это готовят), не меняет на ходу образ на более выгодный? Казалось бы, Стивен почти что изобрёл концепцию «злого клоуна» («почти что» - потому что ещё в 1940-м в комиксах дебютировал Джокер, но это немного другая история) и уж точно явился её популизатором - ну прикрути к нему собственную выразительную, вонзающуюся в мозг внешность, надели его адекватным статусу поведением, дай ему достаточно экранного времени (или какой у вас тут в книгах аналог этого понятия), создай с его участием несколько запоминающихся, будоражащих, хорошо поставленных сцен - и твой роман хотя бы будет иметь лицо. А то по прочтении книга в плане монстров ассоциируется не с главным детищем автора Пеннивайзом, а с хаотичной кашей из монстров чуть ли не всего би-кинематографа хоррор-сегмента, набивших всем оскомину, я уверен, ещё к дате выхода романа в 86-м. Но мало не только Пеннивайза, мало в принципе монстров. Да и те встречи с ними, кот. есть, построены, как правило, донельзя примитивно и в примерно 90% случаев напоминают мультфильм «Том и Джерри»: персонаж идёт, натыкается на монстра и до конца подглавы от него убегает. Сразу видна рука мастера. Когда уже в 10-й раз автор прокатывает этот сценарий, охота просто закатить глаза и хлопнуть книгой. Но «синдром Конкорда», помните? Причём автору так, видимо, понравился этот приём, что в 7-й главе он решил применить его 2 раза подряд. Эдди приезжает к грузовому двору, сталкивается с каким-то бомжом, бежит к велосипеду и улепётывает прочь. Затем Кинг соплями «он чувствовал, что его неудержимо влечёт к этому дому» лепит следом один-в-один точно такую же сцену. Ну просто абсолютно идентичную. Я тут прочитал на Википедии, что у Кинга, оказывается, есть квота в 2000 слов в день. Я думаю, может, в этом причина. Так и представляю: сидит такой Кинг у себя в кабинете, пишет-пишет, пишет-пишет, пишет-пишет, уже рука устала, бросает ручку, подгибает 4 перста и начинает мягко потыкивать указательным пальцем по бумаге: «Так... 1.. 2.. 3.. 4.. 5.. [идёт долгий подсчёт] Блин! Не хватает! [смотрит на часы] Чёрт, а я ещё хотел сходить с друзьями пива попить... А может, попробовать посчитать с предлогами и союзами? Так... 1.. 2.. 3.. 4.. 5.. [идёт долгий подсчёт] Проклятье! Всё равно недобор! [нервно думает, зарывшись одной рукой в волосы] О! А что если написать эту подглаву ещё раз? Отличная идея!» И пусть после этого кто-нибудь попробует посмотреть мне в глаза и сказать, что Стивен Кинг - великий писатель.

Но концепция с переплетением психики человека и физического мира с треском уступает Silent Hill 2 не только по линии монстров, но и по линии выпускающих их триггеров. В Дерри, месте действия романа, их появление могут спровоцировать какие-то совершенно уморительные поводы: Ричи посмотрел фильм про оборотня - ему начал чудиться оборотень. В Silent Hill 2 появление монстров для Анжелы Ороско было повлечено сексуальным насилием со стороны её отца, а он, блин, фильм посмотрел. В мире «Оно», если ты обжигаешь губы горячим молоком, тебя, наверное, начинает преследовать монстр-молоко. Причём там, где японская студия подаёт правила, по кот. живёт мир игры, изысканно, посредством символов и деталей, награждая только лишь внимательного игрока цельным пониманием созданной экосистемы, но оставляя простор для фантазии и интерпретаций - кстати говоря, абсолютно книжный подход - тем самым заполняя сеттинг тягучей атмосферой неизвестности, Кинг всё сразу говорит в лоб. Вот главные герои встречаются в ресторане после многолетней разлуки, им приносят печенье с сюрпризом, и из него начинает лезть всякая пакость. Ты было задумываешься: «Что бы могло это значить?» - начинаешь пытаться сопоставлять со старыми частичками мозаики, кот. Кинг уже успел понабросать... Но тут секстет выходит из кафе, автор показывает дулю, разжёвывает то смехотворное содержание, кот. он вложил в этот эпизод, и сплёвывает читателю в рот: рассказ «Муха» вплёлся в мысли Билла - поэтому в своём печенье он увидел гигантскую муху; Беверли поцарапала подошву об осколок - поэтому из её печенья хлестанула кровь; Эдди мешают спать заведшиеся в подвале его дома сверчки - поэтому из его печенья вылез сверчок-мутант. Если до этого момента, несмотря на всю бишность момента, ещё даже была лёгкая, но всё-таки тень интриги, то после - вместо ощущения трепета (кот., вообще-то, и отделяет жанры триллера и ужасов от всех прочих) хочется чуть ли не смеяться в голос: «Что? Сверчки в подвале? И это всё?? СВЕРЧКИ, БЛ.ТЬ, В ПОДВАЛЕ! Главный герой "короля ужасов" обосрался от сверчков в подвале!» Причём иногда Кинг считает, что одного раза прожевать мало, и после этого разжимает читателю челюсти (ломом), вытаскивает у него изо рта мокрый комок, подозрительно напоминающий г.вно, жуёт его снова и опять пихает обратно в глотку. А потом ещё и ещё... Вдруг, читатель тупой, сам не справится и не поймёт гениального творческого замысла. Да, чёрт возьми, я понял, что Бен при постройке коммуникационного центра вдохновлялся стеклянным коридором между корпусами библиотеки, в кот. он ходил в детстве. Да, я понял, что Эдди женился на своей матери*. Да, я понял, что Беверли вышла замуж за своего отца* (*в переносном смысле - для тех, кто не читал). Мало того, что это в принципе самая примитивная интерпретация Фрейда во вселенной, так он ещё эту глупость талдычит и талдычит, талдычит и талдычит. Если автору так нравится теория австрийского психолога, ну можно же передать эту любовь как-то более изящно: там, не знаю, пригласить в театр, подарить цветы, поцеловать в щёчку - но вы же её с ходу вы.бали в задницу! Как должен был сделать мастер: описать коммуникационный центр, описать стеклянный коридор, а мостик между этими двумя вещами - дать провести читателю. Но нет! Надо сказать об этом раз, сказать об этом два и сказать об этом три (если я не сбился со счёта). Порой кажется, что роман рассчитывался на обезьяну.

Но одно дело испортить хоррор, а другое дело - превратить его в ситком. Видно, что в ряд сцен писатель хотел заложить саспенс. Получается у него так себе, потому что на персонажей тебе наплевать (но об этом позже), но по крайней мере, для тебя ясен вектор намерений автора, ты понимаешь, какого от тебя добиваются отклика. «Ага, - думаешь ты, - вот идёт главный герой-негр, ни о чём не подозревая, за ним крадутся главные антагонисты-немонстры с намерением его покалечить, а то и убить - понятно, Кинг хочет, чтобы я взволновался» Вот они сокращают расстояние, ещё и ещё, всё ближе и ближе... И тут один из хулиганов громогласно пердит - главный герой оборачивается и начинается погоня. И вот с этой секунды я уже перестал понимать намерения автора. Сделать случайно - или от бездарности - это уже нельзя. Ровно как и нельзя, допустим, случайно прийти на центральную городскую площадь и наложить посередине огромную кучу. Тут уже нужно целенаправленное намерение - сознательное или подсознательное, но намерение. Реально, в этом моменте не хватает только закадрового смеха. Кинг не мог этого не знать - это знает каждый детсадовец - что пердёж создаёт комичный эффект. Да, наверное, подлинные мастера искусств могут умело манипулировать рефлексами своей аудитории и эффективно смещать их в неестественные положения, но Стивен Кинг - не подлинный мастер искусств (по крайней мере, судя по этому произведению). Он этого делать не умеет (хотя, признаться, он даже и не пытался). Зачем было так поступать? Зачем было топтать те жалкие ростки тревожности, кот. были в этом эпизоде, и отчаянно спускать всё в мусорное ведро? Но ведь фишка в том, что подобными «изобразительно-выразительными средствами» испещрён же весь текст! Причём я ведь, на самом деле, не принцесса-брезгливица: я могу спокойно переваривать всю эту выделительщину, но при том условии, чтобы это работало на произведение. Тут это работает сильно против. Стивен Кинг вместо того, чтобы использовать эту краску наравне с другими, возвёл это в какой-то фетиш и, как токсикоман, кажется, ловит кайф от вдыхания воображаемых продуктов метеоризма своих подопечных. Испускательно-генитальные включения пронизывают тело произведения как плесень - залежалый сыр. Только есть рокфор, а есть залежалый сыр. Если ты это делаешь точечно, метко и выполняя тем самым определённую творческую задачу - у тебя получается рокфор. Если для тебя это не инструмент, а самоцель или инструмент, но этим инструментом ты ковыряешься в .опе, а не используешь его по предназначению - у тебя получается залежалый сыр, кот. следует отправить на помойку. В конце концов, зачем роману ужасов необходима такая, совершенно неуместная, частотность упоминаний газовыделений, а также всяких говен, отрыжек, пенисов и пр. выделительно-половых элементов? Разве пенисы и выпуки, по мнению автора, способствуют нагнетению чувств страха и беспокойства у публики? В чём в действительности заключены истинные мотивы такого употребления писателем Кингом данных «творческих приёмов»? У меня нет ответа на эти вопросы. Возможно, они были бы у старины Зигмунда.

Возможно, у него нашёлся бы ответ ещё на один вопрос: почему за ужасы мне по большей части выдают какие-то хроники противостояния дятлов с быками. Детское насилие - это опасно, это серьёзно, это может непоправимо ломать жизни и приводить к страшным трагедиям, но это не ужасы. Так же, как не будут ужасами художественные описания страданий больных лейкемией детей. В реальной жизни для участников этих событий это будет, безусловно, ужасами в эмоциональном плане, но это не будет ужасами в жанровом плане. По этому нельзя будет, например, снять хоррор-фильм. При наличии прямых рук из этого можно сделать какую-нибудь слёзодавилку, кот., может, даже получит какую-нибудь там ветвь на каком-нибудь там кинофестивале, но это не ужасы. Покупатель должен получать то, за что платит. А я платил за ужасы. И дело даже не столько в монстрах (я вообще, если помните, ждал «клоуна-маньяка-педофила»), ведь <занудным голосом> «самые главные монстры - это люди», верно? Дело в тех самых «мрачных уголках человеческой души», обещанных на задней обложке, но так по-настоящему и не полученных. Не такие уж это, мягко говоря, и уголки, учитывая, что со школьными хулиганами каждый день сталкиваются миллионы. Единственный раз за роман, когда я вспомнил, что читаю не дешёвую беллетристику для среднего школьного возраста, это описание убийства Патриком Хокстеттером своего брата. (и то - на безрыбье и рак рыба: я бы не сказал, что у меня прям застыла кровь в жилах, просто стало немного дискомфортно) Если бы хотя бы из такого роман состоял хотя бы процентов на 60%, а не на 0,000...01%, то только тогда бы он имел право носить гордое имя «ужасы». Но Кинг не был бы Кингом, если бы не испортил всё и тут. «<...> Младенец пытался вырваться. Патрик держал его крепко. Младенец пукнул <...>». Эээээх... Стивен, Стивен... (кстати, если бы постоянный пердёж к этому времени не смозолил глаз, то тут бы он даже, возможно, создавал уместный гротескный налёт)

Но давайте на секунду забудем, что перед нами ужасы (благо, сделать это проще простого), и попробуем оценить «Оно» как роман. На поприще книжного обозревателя я тружусь впервые, но формат медиа для меня никак не влияет на один краеугольный момент: сердцем любой истории являются персонажи. Будь ты хоть книгой, будь ты хоть фильмом, будь ты хоть видеоигрой, если вместо живых героев у тебя куски картона, единственная реакция, на кот. ты можешь рассчитывать от взыскательной публики (то есть публики нег.вноедов), это желание вставить рассказчику в рот какую-нибудь затычку и забрать свои деньги назад. В искусстве вымысла персонажи всегда служат проводником между аудиторией и созданным сочинителем миром. Если в произведении действующие лица прописаны хорошо, то - вне зависимости от того, похож герой на тебя по типажу или не похож, один он или их несколько, того же он с тобой пола или нет - ты постепенно начинаешь ассоциировать себя с ним. Он выступает в роли твоего аватара в построенной вселенной, ты приходишь к ощущению себя участником событий - пусть на самом деле это не так и ты в любом случае катаешься по сценарным рельсам. При проседании этого звена связь не образуется, погружения не происходит и ты просто отрешённо наблюдаешь со стороны на бегающих там внизу человечков, время от времени поглядывая на часы. Но одно дело поглядывать на часы 352 страницы - хоть и по другим причинам - как в случае с «Дорожными работами» (так написано в Википедии. не знаю, сколько в действительности там сухого текста в пересчёте на обычный книжный формат), и совсем другое - поглядывать на часы 1239 (тысяча двести тридцать девять) страниц (к теме объёма мы ещё вернёмся). Замахиваясь на такой листаж, Кинг должен был отнестись к прорисовке персонажей с максимальной ответственностью, ведь читатель проведёт с ними десятки, десятки часов своего времени. Он должен научиться их понимать, он должен научиться им сопереживать. В реальности же - тебе до них глубоко до фонаря до самой последней буквы, потому что всё это время ты воспринимаешь их именно как персонажей книги. Строго говоря, т.н. «сопереживание персонажам» - это умелая иллюзия. «Персонажам» никто сопереживать не будет - сопереживают живым людям. В хорошо написанных историях где-то в глубине какая-то рациональная часть твоего мозга, конечно, всё ещё понимает, что перед тобой вымышленные образы, но та самая его часть, кот. говорит тебе моргнуть, когда в тебя что-нибудь резко летит во время просмотра в кинотеатре 3D-фильма - этакий внутримозговой простофиля - видя в персонажах свойства реальных людей, позволяет автору сделать в твоём восприятии подмену, открывая возможности для эмоционального манипулирования публикой. Но в случае с данным романом даже мой внутренний лох не купился: главные герои «Оно» ведут себя как персонажи книги, мыслят как персонажи книги, разговаривают как персонажи книги, бессмертны как персонажи книги, попадают в ситуации, в какие попадают только персонажи книги, и вообще ни на секунду не дают усомниться в том, что перед тобой - персонажи книги. Поэтому когда, например, Билл в очередной раз утыкает свою размокшую моську читателю в грудь и начинает разводить сопли про своего погибшего брата, ты такой: «Пфф.. Ну и фиг с ним <Биллом>. Почему я должен переживать за какую-то последовательность букв, кот. мне пытаются выдать за человека?» Очевидно, Стивен Кинг планировал наделить каждое из основных действующих лиц своей индивидуальностью. Но, вероятно, он забыл, что индивидуальность человека определяется в первую очередь не наличием своих «фишечек» (и предпочитаемыми брендами), а образом мыслей и, следственно, поступками. В «Оно» же всё гораздо схематичней. Без большой потери для портретов каждого можно охарактеризовать парой-тройкой слов: вожатый-заика-писатель, близорукий балагур-радиодиджей, толстяк-инженер, астматик-по-фрейду, шлюха-пацанка-по-фрейду, негр-библиотекарь и еврей-орнитолог. Кинг кропотливо вырисовывает своим чадам черты, посвящает в содержимое гардероба и медицинских шкафчиков, но когда дело доходит до водораздела - критических ситуаций, в кот. должна проявиться вся их изнанка - все их особенности и «фишечки», в кот. так утомительно вводил нас автор, разом ясно предстают перед нами не имеющими и малейшего значения, а все их типажи мгновенно сплавляются в один большой литературный штамп. Доходит до того, что, если автор не уточняет, в диалогах иногда непонятно, какому персонажу принадлежит реплика. «Ребята! А давайте выкопаем в земле большую яму, разведём там огонь, залезем внутрь и накроемся крышкой: может, ЭТО поможет нам победить монстра-убийцу?» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Одобрямс!» «Ребята! А давайте выплавим из серебряного доллара в качестве снарядов два шарика (а остальные 3 монеты сохраним: а то будет слишком просто!), вооружимся рогаткой и отправимся охотиться на бомжа в зассанный заброшенный дом на окраине?» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Одобрямс!» «Ребята! А давайте спустимся в разветвлённую городскую канализацию без карты, оружия, фонарика и плана <и мозгов - прим. автора>, а спичек возьмём столько, что закончатся они у нас на полпути, и пойдём убивать ОНО?» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Да!» - «Отличная идея!» Кинг пытался мне до этого представить Стэна как рационального, чистоплотного еврейчика, но при этом тогда, когда все лезут в самую городскую клоаку без какой-либо внятной мотивации, он не говорит вообще ни слова. НИ ОДНОГО СРАНОГО СЛОВА. Засунул язык в .опу - и айда за остальными придурками. Слово «мотивация» главным героям, кажется, вообще не знакомо. В Silent Hill 2 действия протагониста тоже были крайне сомнительны с точки зрения логики реальной жизни, но они были подчинены определённым структурированным внутренним правилам, а всё, чему подчинены действия главных лиц «Оно», - это прихоть автора. Они как марионетки: Кинг дёрнул за одну ниточку - кукла подняла левую руку, дёрнул другую - подняла правую ногу и [Стивен просовывает кончик языка промеж губ, легонько зажимает зубами, набирает в лёгкие немного воздуха] пёрднула. «Ха, ха, ха, вот забава! О, а что если...» - и Кинг начинает куралесить дальше, создавая не целостную картину, а мазню из несвязанных друг с другом элементов. Создаётся впечатление, что писатель развлекает скорее себя, нежели чем читателя. Причём сначала ты себе это объясняешь малолетством героев, думаешь: «Ну вот сейчас я дочитаю до "взрослых" глав, и там всё будет по другому». А вот ни фига: повзрослев, они остались такими же муд.ками, что и были в детстве. «Знаете, после того, как мы все здесь собрались, я думаю, нам надо поодиночке разбрестись по всему городу и искать проблем на свою задницу; думаю, двое или трое из вас сдохнут, но, скрипя сердцем, я вынужден принять это решение, потому что... потому что... потому что Кинг опять дёргает меня за ниточку. ПРОСТИТЕ МЕНЯ!» Есть такой писатель - Ричард Бахман. В одном своём романе, единственном, кот. я читал, он тоже создал главного героя-мудака. Но эта мудачность была в рамках той мудачности, кот. можно встретить в повседневной жизни. Несмотря на ворох поступков, характеризующих его как полено, со временем ты понимал его мотивы и в определённой степени даже сочувствовал (что, увы, произведение не спасало, и читать его было всё равно эпохально скучно: хоть это и имеет чрезвычайно важное значение, одних персонажей недостаточно). Однако мудачность «великолепной семёрки» с грохотом и обрушением пробивает эти рамки и устремляется куда-то в космос (НО О КОСМОСЕ мы поговорим в отдельном абзаце). Может быть, Кинг заигрался с этой игрой в псевдонимы и у него развилось раздвоение личности: одна часть знакома с чувством меры и умеет работать с главными героями, а другая - неистово утыкивает текст продукт-плейсментом и рисует персонажей, словно сошедших со страниц подросткового чтива - малолетние ушлёпки (приключения которых в реальной жизни быстро бы оборвались инвалидностью или смертью), успешно борющиеся со вселенским злом. После преодоления экватора я поймал себя на мысли, что на «взрослых» главах переворачиваю каждую страницу с надеждой, что главные герои сейчас разом все сдохнут и история продолжится с новыми, как в «Психо». Единственные, кто могли осуществить эту мечту, это стандартные отморозки из плоти и крови, потому что монстры тут побеждаются спреем с водой и представляют угрозу только по большей части для к-н третьестепенной тли, состоящей из пары строчек кода, вводящейся в сюжет исключительно для того, чтобы умереть. Увы, верёвочки этому усиленно препятствуют, а в качестве персонажей антагонисты ещё более дубовые: бедняге Вику Криссу не хватило даже «фишечки». Хотя в начачале книги, судя по диалоговым строчкам, автор закладывал в прихвостней Генри Бауэрса, казалось, роль балансиров, препятствующих воротиле группе скатится до совсем уж густой чернухи, побуждая читателей ожидать развития персонажей, в конце (как и всё в этой книге) это не выливается вообще ни во что: они просто молча таскаются хвостом за вожаком, даже когда тот открыто идёт на мокруху. Сам Генри в сравнении с ними, казалось бы, более плотно проработан, но загвоздка в том, что сам по себе он очень скучный и клишированный. Мне не интересно в 500-й раз вдаваться в драматургию прессуемых дома голодранцев, отыгрывающихся на слабых. Неужели нельзя было придумать более интересный и свежий образ? Нет, у нас госплан: 2000 слов - это больший приоритет, чем придумывать для каждой книги новых героев. Лучше достать из выдвижного ящичка затёртые трафареты и перевести старых, и так не шибко примечательных, персонажей под новыми именами на страницы очередного «эдикта» «короля». Голого.

Но, знаете, у Кинга и Бахмана есть всё-таки кое-что общее - абсолютное неумение поддевать читателя на крючок (на что, кстати, была изрядная сноровка у того же Стайна - по крайней мере для своей аудитории). У тебя нет ни малейшего стимула продолжать гнаться за буквой, а не бросить книгу тотчас и пойти заниматься чем-то более увлекательным. В процессе нашего первого знакомства Бахман не стимулировал дальнейшее продвижение ни какой-то сильной стартовой интригой, ни уникальными персонажами, ни захватывающей подачей истории, ни хотя бы одним интересным сюжетным поворотом: снежным ком повествования движется абсолютно равноускоренно, и, подставив X и Y, не составляет никакого труда определить его положение в любой момент времени. Слушая рассказ автора про очередного «борца с системой», ты с самого начала этой истории знаешь, чем всё закончится - и ровно так оно и заканчивается. А ведь на самом деле этот сюжет можно было закончить интересно, изменив формулу и, например, резко отразив расстановку «хороший-плохой». В «Оно», конечно, тоже туго и с интригой, и с персонажами, и с повествованием, и с сюжетными поворотами (единственный в ней неожиданный сюжетный поворот - это когда после прочтения 2/5 книги выясняется, что Майк, оказывается, чёрный), но неинтересно следить за сюжетом здесь уже, по большей части, по другой причине: снежный ком не то что катится равноускоренно, а он вообще не катится: по мановению волшебной палочки сценариста он оказывается, то в одном месте, то в другом, то в третьем, словно сценарист - генератор случайных чисел. Фабула романа состоит из ряда событий, но вместо того, чтобы перетекать одно в другое, они просто стоят истуканами оторванно друг от друга и представляют из себя практически череду миниатюр. Вот убивают Джорджи, вот убивают гея, вот Билл спешит за лекарством для Эдди, вот Билл отбрасывает кровоточащий альбом в комнате Джорджи, вот чудовище из лагуны убивает Коркорэна, вот Майк сталкивается с гигантской птицей, вот Билл и Ричи дают бой подростку-оборотню, вот Ричи убегает от пластмассового Пеннивайза, вот расстреливают людей Брэдли... Колечки пирамидки не насажены на монолитный стержень, а просто сложены в стопку. Происходят события, кот. могли бы произойти и 3 сотни страниц раньше, и 3 сотни страниц позже - вообще когда угодно. Вырви из субстрата текста отдельные эпизоды, перетасуй и вставь их назад в случайном порядке - никто и не заметит. Идёт одна сотня, вторая, третья, десятая, но положение никак не развивается, а топчется на месте. «Ага, сейчас я увижу пришествие Оно - то, с чего всё начиналось! Клубок начнёт распутываться!» - думаешь ты. Хер там. Весь галлюциногенный приход протагонистов ограничивается тем, что на доисторический Дерри прилетает какая-то непонятная елда с неба и начинается пожар. Всё. Это единственное, ради чего существует глава 15 в три десятка страниц - неизвестно зачем существующая сцена, никак не раскрывающая мира книги, совершенно глупая и никак не привязанная ни к тому, что было до, ни к тому, что следует после неё. Возникает ощущение, что автор просто не знает, куда развивать сюжет. А 2000 слов-то всё равно жмут! Вот и приходится писать 2000 за 2000, ходя по кругу и переминаясь с ноги на ногу. Если, в случае сценарной надобности, статичность переменной и нарушается, то не в ходе многозвеньевого вызревания, а путём телепортации от одного состояния к другому. Вот «клуб неудачников» (так тут Кинг наименовал семёрку протагонистов) окончательно сформировался только вот этим летом - вот они уже все вместе не разлей вода, в огонь, г.вно и медные трубы. Вот антагонист сидит в, очевидно, хорошо охраняемой психушке - вот он уже на свободе прячется в кустах. Однако ж шибко пришпоривать бычка повествования Кинг не любит: стоит ему разыграться, как Стивен, словно неумелый ковбой на родео, с него улетает, а нить сюжета начинает гулять сама по себе и не всегда туда, куда хочется наезднику. Не чураясь - «Я царь или не царь!?» - Кинг тут же спешит её направить в желаемое русло очередным роялем. «Так, что-то хмурая концовочка получается. А дай-ка я введу в ситуацию волшебный велосипед, >----СПОЙЛЕР!---->писатель покатает на нём свою жену, и она чудесным образом излечится!!<----СПОЙЛЕР!----< Ай да молодец я!» Что, как - этого, похоже, до конца не знает и сам автор. Причём мозг писателя, видимо, в ходе эволюции адаптировавшись к более миниатюрным форматам, просто не фиксирует то, что сам же написал несколько листов назад. Вот Беверли полгорода бегает от своего взбрендившего папаши, затем ещё полгорода бегает от подростков-садистов - а вот сразу следом она уже бодрая и полная сил соглашается идти заведомо изнурительными маршрутами на решающую битву с финальным боссом. Настолько бодрая, что даже на обратном пути решает пустить себя по кругу. (потерпи) Что?? Почему?? (потерпи, про финал поговорим в отдельном абзаце) Чтобы найти выход из канализации? (потерпи, этот абзац посвящён сюжету) Да какая, бл.ть, вообще между этим связь?! (ДА ЗАТКНИСЬ!) «Да забей! - говорит мне Кинг. - Просто захотел добавить немного детской .бли». Вам такое не по душе? Ничего страшного! У нас меню на любой вкус! Для людей лунного света Кинг припас ещё одно блюдо - мастурбацию одним мальчиком другому! Как вам? Как по мне, это не блюдо, а .уй на сковородке. Заигравшись с экзотическими яствами, шеф-повар не заметил, как у него убежало молоко - целостность. Россыпь из несклеенных воедино реприз с неясными сценарными поворотами и такими вот впихнутыми сценами ради сцен не поворачивается язык назвать сюжетом. В конечном счёте, кинговская эпопея на 1200 с лишним страниц просто рассыпается в руках, словно старая библиотечная книга, кот. не хочется собирать обратно. Но, если вы думаете, что я слишком безжалостен к Стивену Кингу, должен сказать, у меня остался последний, самый главный гвоздь.

(вот теперь можно)
ПОСЛЕДНИЙ ГВОЗДЬ! Ох, как меня подмывало всю рецензию забежать вперёд - но я всё-таки оставил самое сладенькое напоследок! Выше нос! Через тернии и болото, дремучий лес и туман - вот мы наконец и добрались до финала! Наконец-то мы расставим частички пазла по местам! Мы устали! У нас в руках нешуточная стопка вопросов и загадок: мы их терпеливо тащили на руках всё произведение, пополняли по пути и старались не пропустить каждую подброшенную автором интригу - ох, видно, и наградит нас Кинг! Почему Дон Хагарти и некоторые другие взрослые способны видеть Оно, если его формы, как не раз замечалось, способны видеть только дети - но, кажется, не все? Какая настолько тяжёлая психологическая травма случилась со Стэном в детстве >----СПОЙЛЕР!---->, что он после звонка, несмотря на, в сущности, счастливый брак, тут же без промедления резанул себе вены?<----СПОЙЛЕР!----< Какая связь между семёркой и Коркорэном, и почему Майк наугад безошибочно приехал к месту его убийства на следующее же утро после его совершения? Почему отец Хэнлона видел гигантскую птицу во время пожара в «Чёрном пятне» (ещё до рождения Майка), если это личный ужас его сына? Почему все семеро бесплодны? Почему в 1741 году жители города разом исчезли? По какой причине рванул металлургический завод Китчнера? Каково физическое воплощение Оно, доступное глазу взрослого, совершившее убийства? Что за таинственный Черепаха? Ты до конца веришь, что все эти и многие другие детали Кинг специально до финала держит открытыми, чтобы в оконцовке разом мастерски собрать мозаику в цельный и искусный рисунок. Да, в процессе нам было не очень занятно. Но ведь ещё не всё потеряно! Правильная концовка может превратить посредственное произведение в хорошее, а хорошее - в великое. Да и в самом деле, не мог же быть весь этот ажиотаж вокруг этого имени ни на чём не основан! Да же? Да же?.. Кинг?... Кинг, ты куда?.. Кинг?.. [спотыкаясь] Не тяни так сильно поводок, Кинг! Куда мы направляемся?.. [чуть-чуть не падая] КИНГ!! Куда ты меня, чёрт возьми, ведёшь? [глухие звуки шагов сменяются хлюпающими] Кинг?.. Кинг, здесь очень скользко, Кинг, ты это понимаешь? [принюхиваясь] Кинг, куда мы пришли, Кинг?.. Кинг, мне зябко, и здесь воняет, КИНГ! КИНГ!! ГДЕ МЫ?!» В канализации. Именно сюда поводырь привёл нас за всеми отгадками. В этот момент я уже начал подозревать, что хороших ответов в таком месте мне ждать не стоит. Нет, конечно, было бы лукавством сказать, что этого решительно никак нельзя было ожидать. Мы и раньше знали о любви Кинга к выделительно-половой теме. Он ей в буквальном смысле засрал всё произведение. Но то, что это назревающий фурункул, готовый вот-вот взорваться гноем и нечистотами - я совсем не к этому готовился. Сперва, для большего погружения в шкуры героев («Кто там жаловался на погружение?»), в то время, как персонажи вязнут в дерьме и ссанине, вас заставляют вязнуть в творческом креативинизме Кинга. Дело в том, что в один из своих приходов к «королю» Каллиопа хорошенько приложилась восковой табличкой ему по башке и писателю пришла в голову гениальная мысль: запустить главных героев в прошлом и настоящем в каналы ПАРАЛЛЕЛЬНО. Это оборачивается тем, что, читая главу, ты то и дело путаешься, идут ли они это взрослыми или идут это они детьми. Понять по содержанию неочевидно, потому что происходит в них всё абсолютно нудное и одинаковое: идут и ползут по трубам, время от времени останавливаясь на развилке и совещаясь, какая труба наиболее вонючая (а значит, более привлекательная для продолжения пути), изредка отбиваясь от всяких кикимор, под причмокивающие описания всех запахов, оттенков и консистенций. Иногда «взрослые» и «детские» подглавы чередуются, а иногда и не чередуются. Вместо того, чтобы элементарно указывать в каждой подглаве год действия событий, Кинг решил указывать в заголовках часы. Конечно, со временем ты учишься ориентироваться и по ним, но дело в том, что вы всё равно вынуждены читать одну и ту же скукоту дважды: Кинг почитает за удачное режиссёрское решение порой даже точь-в-точь дублировать события в обоих временных линиях. Чертыхаясь, но всё равно упорно продираясь через трясину «режиссёрских решений», ты всё равно не отчаиваешься и терпеливо ждёшь: «Нет, не могло быть это всё зря. Вот-вот сейчас, сейчас, нет, всё должно расставиться, вот-вот переверну страницу и...» ...а там гигантский паук. Вот. Вот, кто за всем этим стоял. Аплодисменты, занавес. Знаете - давно мы что-то не вспоминали Silent Hill 2 - мне это сильно напомнило секретную концовку вышеупомянутого японского ужастика с собакой. Тайна, мистика, загадка, интрига, открываешь специальную дверь - а там стоит собака за пультом управления и крутит рычаги. «А, это всё из-за тебя!» - кричит главный герой. И титры. Только там, помимо этой традиционной шуточной концовки (которую можно получить только при 3-м прохождении, да и то нарочито), были ещё 4 полноценные, законченные, логичные концовки. А здесь Кинг, кажется, всерьёз. Неужели Кинг считает, что всё это сонмище страниц, вся та бездна потраченных часов заслуживали окончиться гигантским пауком? Не, ну он, конечно, видимо, в момент сам начал понимать, что вышла какая-то херня, и попытался оправдаться словами, что «нет! нет! это не паук, что вы! вовсе нет! это форма наиболее близкая из того, что может воспринять твой узенький умишко!», но мы-то знаем, что эта отмаза ничуть не лучше, чем говорить маме «да я сказал "блин"!» после того, как сказал «бл.ть». Я не писатель, но мне как читателю, например, было бы гораздо интереснее увидеть за дверцей (а не в тоннелях) Джорджи. Причём не в этом дешёвом зомбо-варианте с налепленным гримом на морде, а здоровым и целым. Наконец-то Оно воспользовалось бы своими силами с толком! Билл бы должен был превозмочь свои чувства и голыми руками во второй раз убить своего брата, кричащего и молящего. И никакого хэппи-энда. Вот это было бы действительно жутко. Но у Кинга свои представления о том, что такое «жутко» и как должен выглядеть финал эпопеи ужасов. Порой эти представления... чрезвычайно специфичны. Неподготовленного человека они могут привести в ступор и - как, ты говоришь, Кинг? а, да - кататонию, как одного из персонажей романа, поэтому, если собираетесь читать, вам лучше быть к этому готовыми. Нет, дело тут не в пуках или членах: к сожалению, за дюжину сотен страниц вы успеете к этому привыкнуть и разучитесь удивляться. Для адвокатов Кинга грядёт самое тяжёлое испытание. Потому что как можно это обосновать, я ума не приложу. Что, интересовались, кто такой Черепаха? Гигантская черепаха в космосе, которая выблевала нашу вселенную, а теперь умерла, подавившись до смерти в собственном панцире галактикой или двумя. Есть ещё вопросы? Стивен Кинг вдруг (ну как вдруг - но об этом позже) уходит в такой невероятный трип, что даже малейшие надежды на благополучное завершение и трезвость автора теперь уже окончательно и насмерть в мгновенье испепеляются ядерным пламенем. Вместо того, чтобы начать наконец давать ответы, писатель мне почему-то внезапно начинает рассказывать, про какую-то там, бл.ть, метавселенную, про каких-то черепах в космосе, про какое-то время-пространство, про какую-то вечность, словно я читаю... знаете... как бы выразиться... А, впрочем, лучше самого автора и не скажешь: «космологическое дерьмо» - да, пожалуй, именно так можно описать всю концовку. Зато тут я наконец-то по-настоящему понял Стэна. «.ляяя................................... Опять драться в какой-то неведомой сральне с гигантскими пауками в космосе с помощью скороговорок и аэрозольных баллончиков... Да ну на хер». Встречая уже изрядно измотанного читателя, Стивен Кинг вместе со всей последней частью романа нагромождает на твою стопку вопросов сверху ещё такую же, после чего руки не выдерживают и роняют всю эту башню, разбивая её в осколки - а тем временем Кинг семенит прочь, оставляя тебя один на один с грудой битого стекла. Почему, вместо того, чтобы мочить своих заклятых врагов, Оно, как дебил, один за одним мочит своих исполнителей - единственных, кто может реально их прикончить? Ведь от пера в бок фразой «я в тебя не верю!» уже не откупишься! Почему после того, как Оно безуспешно подослало к находящемуся в больнице члену «клуба» медбрата-наркомана, Оно потом не подослало, например, наркомана-бульдозерщика, кот. снёс бы эту больницу к херам, или не швырнуло на неё из своего космоса пару метеоритов, не наслало стаю диких львов, рой бизонов или что-нибудь ещё? Где границы сил Оно? Оно умеет манипулировать людьми, возможно, у Оно под контролем всё Дерри (Дерри - и есть ОНО, как где-то говорится), почему Оно не подсылает к нему медбратьев, пока во всём городе медбратья не закончатся? Медсёстры тоже сгодятся! Давайте подошлём к нему армию медбратьев и медсестёр с ножами, как в Silent Hill (простите, я снова), безумного хирурга с хирургической пилой, стоматолога с дрелью, уборщика со шваброй - главное, чтобы людей было больше, чем стеклянных стаканов на столике Хэнлона! Каков механизм причинения Оно боли? Оно вынуждено подчиняться законам формы, кот. принимает - понятно - поэтому, приняв форму оборотня, Оно уязвимо к серебру - понятно, логично. Но почему, приняв форму Паука, Оно становится уязвимым, например, к угрозам «отшлёпать попку»? (это не моя метафора!) «Сила веры!»- отвечает мне Кинг. Да?? «это кислота если я хочу чтоб это была кислота» - ДА?! А почему бы вам, исходя из этой логики, не обоссать монстра всем хором? КОЛЛЕКТИВНОЕ ОБОССЫВАНИЕ ГИГАНТСКОГО ГЛАЗА! Знаете, эта сцена составила бы отличную компанию детской групповой потрахушке в канализации! Я уверен, рецензенты нашли бы и в этом глубокий психологический подтекст - у них это неплохо выходит! И гигантского паука обоссать, всех мумий, Джорджи обоссать до смерти. Зачем придумывать сложные схемы? Сила веры творит чудеса! Если нарушена «магическая семёрка», как им удалось успешно провернуть ритуал во второй раз? Все же мозги мне прожужжал с этой семёркой, но вот мы подошли к финалу и выяснили, что она вообще нахер не нужна. Хватит и «силы веры». И в целом - почему Оно не могли победить сотни тысяч лет, пока существует человечество, а кучке обсосов с атрофированным инстинктом самосохранения это удаётся? Сила дружбы? Что, бл.ть? Вы хотите сказать мне, что эти 819 г букв были всего лишь историей о дружбе? Ладно, хорошо - это первые друзья за всю историю человечества? А, это, наверное, первые друзья за всю историю человечества, решившие трахнуться в канализации. В этом, вероятно, была какая-то магия. Жаль, что в жизни в подобных случаях магия ограничивается блямбами на члене. Что это за с бухты-барахты появившийся Другой? Почему птица, с кот. столкнулся Майкл в 58-м, была не гигантским вороном, как та, что заклевала его в младенчестве, а какой-то полу-зарянкой, полу-воробьём? Почему Том во сне предстаёт Генри, а Одра - Бев? Хотя, я думаю, что в этом абзаце и так уже слишком много вопросов. Задавать вопросы этой книге - это всё равно, что пытаться разговаривать со слабоумным: это абсолютно глупо и бессмысленно. «БЭЭээ! БЭэуээ! АлйяЯЯ!» - «Добрый день! Извините, молодой человек, я вас не расслышал!» - «БЭЭээ! БЭэуээ! АлйяЯЯ!» - «Что вы хотите этим сказать?» - «БЭЭээ! БЭэуээ! АлйяЯЯ!» - «Не хочу показаться непочтительным, но, кажется, между нами возникло недопонимание» Ещё какое. Ты читаешь, читаешь и не можешь с этим смириться, ты пытаешься найти причину всему этому. «Так что, всё то множество загадок, кот. я упорно собирал все эти 1100 страниц, были не умышленно подброшены Кингом, а просто случайно выпадали из его дырявых карманов?!». Ты чувствуешь себя опустошённым и не можешь принять этот дурацкий и нелепый ответ, но затем - ты видишь несостыковку. «Нет, постой-ка. Если бы все эти интриги были бы в действительности неосознанно обронены, то почему тогда автор на протяжении книги раз за разом акцентирует на них внимание? Вот, посмотрите: вот Майк собирает всех героев вместе и отчётливо фокусирует внимание на бесплодности собравшихся, вот писатель собирает читателей на очередную интерлюдию и таинственным голосом посвящает в необъяснимые феномены истории города, вот очередное упоминание загадочной Черепахи (курсивом! в скобках!). Нет, эти детали были оставлены в тексте специально» - приходишь ты к окончательному выводу. Если они были оставлены специально, значит, их планировалось и использовать? Но как же так в таком случае? Вопросы поставлены, но где же ответы? Почему вместо них представлен какой-то паук, какая-то психоделическая каша, приводящая в изумление и ещё большее непонимание? Если бы автора звали не «Стивен Кинг», а «Василий Печкин», я бы, почти не сомневаясь, выдал: «Издатели зажали - писатель психанул», но Стивен Кинг не тот литератор, кот. можно «зажать»! В поисках ответа я приглядываюсь - и вижу синдром болезни. Я обращаю мысль назад - и вижу её причину. Всё произошедшее упорядочивается и предстаёт в моей голове ясной линией. Мои члены расслабляются, и цепь смыкается воедино. Я вижу нить. Можно было бы продолжать над этим шутить, но ведь эти 2000 слов всё и сломали ведь. Кинг превратил свой кабинет в завод по производству «литературного продукта», но был допущен фатальный просчёт: Кинг не учёл, что, если верхом на музе её обильно погонять, она начинает сильно брыкаться, достаточно сильно, чтобы любой наездник с неё улетел. И без неё, как мы видим по опыту Кинга, приходится гораздо более худо, чем без выполнения дневной нормы. Да, Кинг оставил все эти вопросы вполне осознанно. Только вдруг выяснилось, что ответов на них у него нет. «Творческий кризис» - кажется, так это называется, да? Если мои доводы на эту тему до - вас не проняли, то на моменте с пауком, я думаю, уже стало очевидно всем: Кинг понятия не имеет, куда развивать свою историю. Мне даже кажется, что амнезия главных героев, продолжившаяся и в канализации, была вынужденной мерой автора. «Кто-нибудь из вас помнит, как в действительности выглядело Оно?» - «Нет», - ответил Эдди. «Я думаю... - начал Ричи, <...> - Нет». - «Н-да. - голос Бена. - Это единственное, чего я по-прежнему не могу вспомнить. Как выглядело Оно... или как мы победили Оно». Неудивительно! Сам Кинг ещё не в курсе! А тем временем, число в уголке страницы стало четырёхзначным... Конечно, когда у тебя фамилия «Кинг», издатели бумагой не жадничают, но - всё-таки книгу надо ещё и кому-то продавать. И вот, так и не сумев что-нибудь придумать к 1146-й странице, чертовски устав от этой адской нескончаемой череды двух тысяч, имея целью уже хоть как-то донести этот проклятый крест, насрав на все мозаики, Стивен вновь прибегает к своему спасительному выдвижному ящичку с трафаретами и картинками-переводками. Космос? Находясь в творческом тупике, людям искусства свойственны импульсивные поступки: кто-то свои рукописи сжигает, кто-то перечёркивает механически, кто-то, как в данном случае, перечёркивает художественно. Писатель так устал от своих деревянных буратино, что засандаливает их к границам космоса - и в этом заключается концентрированная психологическая метафоричность финала. «<...> Оставь это в покое, - сказал он себе, и не в первый раз, - Ты не можешь это обосновать, поэтому просто оставь в покое <...>». Пусть читатели сами разбираются. Ведь на все эти вопросы можно понапридумывать миллион теорий и догадок, можно увидеть миллион знаков и форм на кофейной гуще, но есть один разочаровывающий факт: у гущи не было никакого умысла, когда она растекалась по стенкам чашки. Она растеклась так просто потому, что растеклась так. Она не хотела вам ничего сказать. Вы знаете, в финале романа есть один очень примечательный монолог, кот. удивительно органично ложится на попытки автора завершить своё сочинение. «Не зови меня [имя], - ответил [имя] и улыбнулся. <...> - Ты знаешь, я... я... - [имя] закрыл глаза, думая, как закончить фразу, и, пока думал об этом, умер». Действительно. Умер. Гвозди забиты, гроб погружён.

И самое главное: после прочтения ты смотришь на эти 6 см текста и не можешь понять, о чём ты всё это время вообще читал. Сама главная сюжетная линия, если её вычленить из книги, не является какой-то очень уж многослойной или глубокой, очень проста и, я бы даже сказал, примитивна. Вселенная книги как следует не прописана и весьма обрывочна. Персонажи не проходят какой-то длинный путь развития. Я в самом деле был по-настоящему озадачен этим вопросом. Я взял книгу снова в руки и просто начал открывать случайные страницы. Ага, вот рассказывается история бара «Сокол», вот драма Патришии Урис, вот очень подробно описывается, как добраться до бара «Красное колесо», со всеми поворотами и указанием номеров шоссе, вот интерлюдия с детективным стилем повествования, рассказывающая историю города, было возбудившая наконец-то мой читательский интерес, вот подробное описание истории пропажи и расследования Эдди Коркорэна, вот идёт рассказ умирающего Уилла Хэнлона о своей службе и становлении «Чёрного пятна», вот описывается расправа над бандой Брэдли, вот компания рассматривает альбом Майка, вот рубилово в «Серебряном долларе»... И тут я нашёл ответ. (впрочем, вы уже, полагаю, догадались) Я читал кучу, просто УЙМИЩУ подробно расписанных деталей, которые в конечном счёте не вытекают вообще ни во что. Пробираясь к финалу, я забил себе голову чудовищным количеством всякой ваты, но она так нигде мне и не пригодилась. Роман раздувается, раздувается, но к концу просто лопается, как мыльный пузырь. Кинг, сам, видимо, того не заметив, разбросал на стол столько частичек пазла, которого не существует, что просто-напросто сам в оконцовке в этом узле запутался, утонув в собственной писанине. Читать эту книгу - это как собирать подаренную мозаику в тысячи элементов с находящимся подшофе папашей. Вроде бы ты поначалу и радуешься такому щедрому подарку, но ты понимаешь, что твой детский мозг без гида с твёрдой рукой будет не в состоянии составить полную картину. И вот вы начинаете совместно собирать мозаику - получается какая-то ерунда: твой родитель часто теряется и путает места. И вот ближе к концу ты берёшь одну, смотришь наивным взглядом в нетрезвые глаза и спрашиваешь: «А эту куда?» - «Аэээмм.. , [немного пошатываясь корпусом] ...а эту... ИК! ... а эту... что ж.. Нуу а эту сюда...» - и силой вдавливает в случайное место, после чего отключается, оставляя многие частицы валяться на полу. И вроде бы картинку тебе кое-как собрали, но удовлетворения нет никакого. Пусть ты потом и понимаешь, что целостную композицию собрать из этого всё равно не удалось бы (потому что некоторых составляющих в коробке нет), но осознаёшь, что даже тот неполный комплект можно было сложить в хоть и незавершённую, но стройную картинку. После прочтения, подстать героям книги, ты постепенно забываешь всех её персонажей и нисколечко по ним не скучаешь, чего никогда не случается с более-менее продолжительной книгой или, например, серией фильмов, будь она хоть как-то сносно скомпонована. Увы. Зато 2000 слов написал. &#10066;