© Stephen King, 2001
© Перевод, Антон Дыбов, 2001

                                  1.

     Тиан  был  благославлен (мало кто из фермеров в данном случае
использовал    бы   это   слово)   тремя   земельными   участками,
напоминавшими  лоскутки:  Ривер  Филд,  где его семья и его предки
выращивали  рис с бог знает каких давних времен; Роадсайд Филд, на
котором "ка" Джаффордсов высаживало ревень, тыквы и кукурузу опять
же  в течение долгих лет и сменявшихся поколений; и Сучьего сынка.
Под  последним  названием  скрывалось  бесплодное поле, на котором
росли  по большей части кочки, камни и рухнувшие надежды. Тиан был
далеко  не первым из Джаффордсов, кто решился извлечь какой-нибудь
толк  из  этих двадцати акров каменистой земли, лежавших за домом.
Его  уважаемый,  хотя  и выживший из ума, дед считал что там можно
найти  золото,  мать  была абсолютно убеждена что это лучшее место
для выращивания порина - ужасно дорогой специи. Тиан же подвинулся
на  мадригале.  Конечно же на Сучьем сынке лучше растить мадригал.
Он   должен  там  вырасти.  Тиан  закупил  тысячу  семян  (кстати,
влетевших ему в копеечку) и спрятал их под досками пола в спальне.
Все  что  осталось  сделать  перед высадкой семян - вспахать землю
Сучьего  сынка.  Это  была  работенка,  о  которой  гораздо  легче
говорить, чем делать.
     Тиан  также  был  благославлен  домашним скотом, включавшим в
себя   трех   мулов,   но   только   сумаcшедший  станет  пытаться
использовать  мула для работы на Сучьем сынке, ведь животина и так
достаточно  невезуча  и заставлять мула проделывать такую работу -
это все равно, что обрекать его на перелом ноги или на участь быть
зажаленным насмерть к середине первого дня. Один из мулов тиановых
дядей  был очень близок к подобному исходу несколько лет назад. Он
примчался  во  двор,  вопя  во всю мощь своих легких, преследуемый
здоровенными осами, жала которых были размером с ноготь.
     Им  удалось  найти  гнездо  (ладно,  Энди  нашел его, Энди не
беспокоили  осы  вне  зависимости  от их величины) и сжечь его при
помощи  керосина,  но могли быть и другие. Еще там было полно дыр.
Вы  ведь  не можете спалить дыры, разве не так? Так. А Сучий сынок
весь был землей, которую старожилы называли "рыхлым грунтом". Дыр,
там было такое же огромное количество, как и камней, не считая, по
крайней  мере,  одной пещеры, выдыхавшей струи мерзкого, пахнущего
разложением,  воздуха.  Кто  знает,  что  за твари могут таиться в
темноте ее темной глотки?
     Что  касается  дыр, то самое худшее, что они не были видны ни
человеку,  ни  мулу.  Совсем  не видны, сэр. Никогда так не думал,
благодарю-сэй.  Ноголоматели  всегда  таились под, невинного вида,
клочками сорняков и высокой травы. Ваш мул попадает в одну из них,
потом следует сухой треск, похожий на треск ломающейся ветки и вот
проклятое  животное  уже  валяется на земле и, обнажая зубы и дико
вращая  глазами,  голосит  в  агонии  на небо до тех пор, пока ты,
отбросив  жалость,  не  добьешь его, ведь мясо так ценится в Кэлла
Брин Старджисе, даже то мясо, что не было получено обычным путем.
     Сейчас  же Тиан пахал, запрягая свою сестру. Почему бы и нет.
Тия  юродивая,  а  значит  она  вполне подходила. Она была крупной
девушкой (юродивые часто вырастают до неправдоподобных размеров) и
старалась быть полезной. Иисус Человек любил ее. Старый Чел сделал
ей  дерево  Иисуса,  которое  называл  распятием,  и она постоянно
носила   его.  Распятие  раскачивалось  туда-сюда,  постукивая  по
вспотевшей коже Тиа, пока она тянула.
     Плуг  был  привязан  к  ее плечам сыромятными вожжами. Позади
нее, направляя плуг, держась за его старые, сделанные из железного
дерева,  ручки,  шел Тиан - он, похрюкивая и постанывая, вытягивал
плуг   когда   тот   уходил  глубоко  в  землю  и  застревал  там.
Заканчивался  месяц  Плодородной Земли, но здесь, на Сучьем сынке,
было  ужасно  жарко,  словно  это  была  середина лета. Одежда Тии
потемнела  от  пота,  облепив и сгладив ее мясистую фигуру. Каждый
раз,  когда  Тиан  встряхивал головой, чтобы убрать волосы с глаз,
пот разлетался во все стороны мелкими каплями.
     - Гляди куда прешь, сука! - завопил он.- Ты тащишся по полосе
камней, ломающей плуг, слепая что ли?!
     Не  слепая,  не  глухая,  просто  придурковатая. Дебилка. Тиа
потянула  влево,  и  достаточно  сильно.  Тиан споткнулся, откинув
голову  назад,  в  шееломательном рывке и ободрал голень о камень,
который  он  не  заметил,  а  плугом  каким-то образом не зацепил.
Почувствовав  первые теплые струйки крови, сбегающие к лодыжке, он
подумал (и не в первый раз), что за сумасшедствие находило на всех
Джаффордсов  в  этом поле. Где-то глубоко в душе Тиан понимал, что
мадригал  взойдет  ничуть  не  лучше,  чем порин до этого, что при
любом  раскладе  здесь можно вырастить бес-траву, да, этим дерьмом
можно  заполонить все двадцать акров, если захотеть. Самое главное
-  держаться  от  нее  подальше, впрочем это всегда было первейшей
рутинной обязанностью на Новой Земле. Это...
     Плуг  повело  вправо,  а  затем  он  рванулся вперед, едва не
вырвав  руки Тиана из суставов.
     -  А-р-р-р,-  закричал он - Полегче, крошка! Я не смогу снова
вырастить руки если ты их вырвешь, так ведь?!.
     Тия  подняла  свое  луноподобное,  потное пустое лицо к небу,
полному  низколетящих  облаков,  и  разразилась  протяжным смехом.
Иисус  Человек, это звучало как "Иа-иа-а-а" осла. Тем не менее это
был   смех,  человеческий  смех.  В  такие  моменты  Тиан  не  мог
отделаться  от  мыслей значит ли этот смех хоть что-нибудь. Поняла
ли  она  что-нибудь  из его слов или просто реагирует на интонации
голоса? Могут ли эти юродивые...
     - Добрый день, сэй - раздался из-за его спины громкий и почти
абсолютно  безжизненный  голос.  Обладатель голоса, проигнорировав
изумленный  вопль  Тиана,  продолжил - Прекрасные дни, да пребудут
они  на  Земле  вечно.  Я пришел из дальних странствий и я к вашим
услугам.
     Тиан крутанулся на месте, увидел стоящего Энди - все 12 футов
его  роста*  (*прим.  переводчика:  3 м. 61 см.) - и затем едва не
рухнул на землю когда Тия сделала очередной кренящийся шаг вперед.
Направляющие вожжи вырвались из его рук и захлестнулись вокруг шеи
с   отчетливым   щелчком.   Тия,  не  подозревая  о  потенциальной
опасности, сделал еще один мощный шаг. Тем самым она перекрыла ему
доступ  воздуха  и  Тиан вцепился в вожжи, хрипя и задыхаясь. Энди
созерцал  все  происходящее  с  обычной  огромной  и бессмысленной
улыбкой на лице.
     Тия  рванулась  вперед  снова  и таки свалила Тиана с ног. Он
приземлился на камень, немилосердно ткнувший его прямо в расселину
между ягодиц, зато теперь он хотя бы мог дышать. По крайней мере в
данный  момент.  Гребаное несчастливое поле! Оно всегда им было! И
всегда будет!
     Тиан,  рывком  ослабил  натяжение кожаных вожжей до того, как
они  снова  могли  бы  покрепче  захлестнуться вокруг его глотки и
заорал:
     - Тормози, сука! Тормози, если не хочешь, чтобы я открутил на
хрен твои громадные и бесполезные титьки!
     Тия послушно остановилась и глянула назад на происходящее. Ее
улыбка расширилась. Подняв, покрытую потом, мускулистую руку, она
вытянула ее в указательном жесте.
     - Энди! - сказала она. - Энди пришел!
     -  Я  не  слепой - ответил Тиан и поднялся на ноги, почесывая
задницу.  Интересно,  эта  часть  тела у него тоже кровоточит? Ему
представлялось, что так и есть.
     -  Добрый  день,  сэй  -  прогремел  Энди,  обращаясь к ней и
постучав  три раза по своей металлической глотке металлическими же
пальцами. - Долгих дней и приятных ночей.
     Не  смотря на то, что Тия наверняка слышала стандартный ответ
на  это  приветствие:  "Да  удвоится для Вас их число"- тысячу или
более  раз,  все, что она могла сделать - это еще раз задрать свое
луноподобное  лицо  к  облакам и вновь разразиться ослиным смехом.
Тиан  ощутил неожиданный укол боли, не в руках, не в глотке и даже
не  в  истерзанной  заднице, а в сердце. Он смутно вспомнил ее как
маленькую  девочку: очаровательную и стремительную, как стрекозка,
сообразительную,  настолько,  насколько  вы вообще можете это себе
представить.
     Но   до   того,  как  воспоминание  оформилось  окончательно,
озарение прошло. Осталось лишь ощущение, слишком прекрасное, чтобы
можно  было  подобрать  слова. Было уже поздно. Слишком поздно. Но
свербящее  чувство  еще  не покинуло его сердце. "Я узнаю об этом,
когда  буду  далеко"  -  подумал он - "Далеко от этого, проклятого
Богом, клочка земли, где все идет не так и где не живет удача."
     - Энди. - произнес Тиан.
     -  Да!  - ответил Энди, улыбаясь.- Энди ваш друг! Вернулся из
дальних  странствий  и  к  вашим услугам. Не хотите ли узнать, что
говорит  ваш  гороскоп,  сэй Тиан? Сейчас месяц Плодородной Земли.
Луна   в   красной  фазе,  которая  называется  в  Срединном  мире
Луной-охотницей.  Встреча  с другом! Деловые начинания обречены на
успех! Вас осенят две идеи: одна хорошая и одна плохая...
     -  ...плохой  была  идея  притащиться  сюда,  чтобы  пытаться
обработать  это  поле,- продолжил фразу Тиан. - Хрен с ним, с моим
гороскопом, Энди. Ты чего приперся?
     Вряд-ли  что-нибудь  могло заставить улыбку Энди поблекнуть -
он,  в конце концов, был роботом, последним в Кэлла Брин Старджисе
или  на  многие  мили  и колеса в округе - но, тем не менее, Тиану
каждый  раз казалось что улыбка все же блекнет. Робот выглядел как
взрослый   человек,   обладающий   юношеской   угловатой  фигурой,
невероятно  высокий  и  невероятно худощавый. Ноги и руки его были
серебристыми.   Голова   -   бочонок   из   нержавеющей   стали  с
электромеханическими   глазами.   Его  тело,  всего  лишь  цилиндр
семифутовой  высоты  (прим.  переводчика  - 2 м. 11 см.), отливало
золотом.  В  центре  цилиндра,  где-то на уровне груди нормального
человека, был штамп-оттиск, содержащий следующие волшебные слова:

                "СЕВЕРНЫЙ ЦЕНТР ПОЗИТРОНИКИ, LTD.
                   СОВМЕСТНО С ЛаМЕРК ИНДАСТРИЗ
                           ПРЕДСТАВЛЯЮТ

                              ЭНДИ

       Тип: ПОСЛАННИК (Большое количество других функций)
       Серийный © DNF 34821 V 63"

     Почему  или как эта штуковина выжила, тогда как все остальные
роботы  давно  исчезли  -  исчезли много поколений назад - Тиан не
знал,  да  его  это  и  не  волновало. Каждый мог увидеть Энди где
угодно в Кэлла (обычно он не выходил за его пределы), шагающего на
своих  невероятно  длинных серебристых ногах, таращившегося на все
подряд  и  изредка  пощелкивающего  для  самого  себя  в  процессе
сохранения  (или, возможно, стирания - кто его знает?) информации.
Он  распевал песни, разносил сплетни и слухи с одного конца города
на  другой  -  Энди-робот,  марионетка  без  ниточек  - и, видимо,
наслаждался  выдачей  гороскопов  по  любому  поводу,  хотя  все в
деревне считали, что они мало что значат.
     Между  прочим, он обладал еще одной функцией, которая значила
многое.
     -  Че  ты  притащился  сюда,  мешок  с  болтами и проводками?
Отвечай!   Это   из-за   Волков?   Они   приближаются  со  стороны
Зандерклэпа?* (*прим. переводчика: "Thanderclap" - удар грома).
     Тиан  стоял  и смотрел в глупо улыбающееся металлическое лицо
Энди,  пот,  высыхая, холодил его кожу, Тиан горячо молился, чтобы
эта   дурацкая  машина  ответила  "Нет",  потом  снова  предложила
поведать  его гороскоп или, быть может, спела бы "Зеленую кукурузу
Эй-Дэйо"- все двадцать или тридцать вариантов песенки.
     Однако Энди, улыбаясь, сказал лишь:
     - Да, сэй.
     -  Христос  и  Человек  Иисус,  -  вымолвил Тиан (у него была
мыслишка,  исходившая  от Старого Чела, что эти два имени означают
одно  и  то  же,  впрочем  он  никогда  не  заморачивался по этому
поводу).- Как далеко?
     - Одна смена луны до того, как они придут,- ответил Энди, все
еще улыбаясь.
     - От полной до полной?
     - Да, сэй.
     Тридцать  дней,  значит.  Тридцать  дней  до  Волков. Не было
никакой  надежды  на  то,  что  Энди ошибся. Никто не въезжал, как
робот  может  знать о приближении Волков из Зандерклэпа за столько
времени  до  их  появления,  но  он знал. И никогда не ошибался.
     - Пошел ты на хер со своими плохими новостями! - заорал Тиан,
разозлившийся  еще  больше  от дрожи, услышанной в своем голосе. -
Чего тебе еще надо?!
     -  Прошу  прощения за плохие новости,- пророкотал Энди. В его
нутре  что-то  громко  щелкнуло,  глаза  вспыхнули  светло-голубым
светом  и  он  попятился  назад.  -  Не  хотите  ли  услышать свой
гороскоп?  Сейчас  заканчивается  месяц  Плодовитой Земли* (*прим.
переводчика:  "Плодовитой  Земли" - так у автора, видимо, он хотел
подчеркнуть,  что робот заговаривается, ранее было "плодородной"),
период, особенно благоприятный для завершения всех дел и знакомств
с новыми людьми.
     -  Пошли  в  жопу  твои  ложные  пророчества  тоже!!!  - Тиан
нагнулся,  схватил  ком  земли  и  запустил  им в робота. Камушки,
наполнявшие  комок,  зазвенели  о металлическое покрытие Энди. Тия
широко  раскрыла  рот, а затем начала рыдать. Энди сделал еще один
шаг  назад,  его паукообразная тень сползла с земли Сучьего сынка.
Но его ненавистная, идиотская улыбка с лица не сошла.
     -  А как на счет песенки? У Мэнни, с северной окраины города,
я  выучил  потрясающую  песенку,  ее название: "Во Время Потерь ты
Богу  поверь".-  Откуда-то  из  глубин  корпуса  Энди  послышалась
нарастающая мелодия волынки, сопровождаемая аккомпанементом клавиш
пианино.- Она начинается так...
     Пот градом катился по щекам Тиана, приклеивал его ноющие яйца
к  бедрам.  Тия  задрала  свое воющее тупое лицо к небесам. И этот
идиотский,  плохие-известия-приносящий  робот  собирался спеть ему
какой-то из гимнов семьи Мэнни.
     -  Молчи,  Энди.-  прошипел  он, досточно убедительно, сквозь
сжатые зубы.
     - Сэй. - согласился робот, замолчав с жалким видом.
     Тиан  подошел  к  хныкающей  сестре,  обнял  ее  одной рукой,
почувствовал  густой  (но  не  такой уж неприятный) запах рабочего
пота. Он вздохнул и принялся лупить ее по трясущейся руке.
     -  Заканчивай,  ты,  огромная ноющая щель. - приговаривал он.
Слова  могли  показаться  отвратительными,  но  голос был наполнен
крайней  заботой,  именно на эту интонацию она и среагировала. Тия
начала  затихать.  Ее брат стоял рядом, прижимаясь пряжкой ремня к
середине  ее бедра (Тия была на добрый фут выше), и любой прохожий
наверняка  бы  остановился посмотреть на них, удивленный схожестью
лиц   и   огромной   диспропропорцией  в  размерах.  Сходство  это
проистекало,  по  крайней мере, из одного обстоятельства: они были
близнецами.
     Тиан успокаивал сестру лаской, смешанной с богохульствами - в
течение  лет,  когда  она  вернулась  с запада помешанной, эти два
способа  выражения  чувств  для Тиана казались тождественными - и,
наконец,  она  перестала хныкать. А когда жаворонки начали носится
по небу, выписывая мертвые петли и выдавая обычные серии противных
трелей, Тия указала в их сторону и рассмеялась.
     В  Тиане росло какое-то чувство, настолько чуждое ему, что он
даже не мог его распознать.
     -   Неправильно,   -   произнес   он.   -   Нет-сэр.   Именем
человека-Иисуса и всех других богов - неправильно.
     Он  посмотрел  на  запад,  где  холмы сбегали в поднимающуюся
завесу тьмы, что могла быть облаками, но таковыми не являлась. Это
была   граница  между  Срединным  Миром  и  Конечным  Миром.  Кряж
Зандерклэпа.
     - Неправильно то, что они делают с нами.
     -  Уверены,  что Вы не хотите послушать свой гороскоп, сэй? Я
вижу множество светлых совпадений и прекрасную темную леди.
     -  Темые  дамочки  обойдутся  без меня, - сказал Тиан, снимая
упряжь  с плеч своей сестры, - Я женат и я уверен что ты прекрасно
знаешь об этом.
     -  Многи женатые мужчины имеют тайные желания - заметил Энди.
Для Тиана это прозвучало достаточно самодовольно.
     -  Не  те,  что  любят своих жен. - Он повесил упряжь себе на
плечо  (Тиан  сделал ее сам) и направился к дому. - И уж по любому
это не относится к фермерам. Покажи мне фермера, изменяющего жене,
и я поцелую тебя в блестящую задницу. Пойдем, Тия.
     - Домой?
     - Точно.
     -  Обед дома? она посмотрела на него кротким, полным надежды,
взглядом. - Мясо? - Пауза. - Подлива?
     - Конечно. Почему бы, черт побери, и нет?
     Тия гикнула и помчалась по направлению к дому. Что-то внушало
полное  благоговение  по  отношению  к ней в тот момент, когда она
бежала.  Как  однажды  выразился  их  отец, незадолго до того, как
мозговая  буря  унесла его, "Умное или глупое - это все равно куча
мяса в движении."
     Тиан,  опустив  голову,  медленно шел позади нее, высматривая
дыры,  которых  его  сестра,  казалось, избегала, даже не удостоив
взглядом,  будто  бы  ее  загадочная,  глубоко  спрятанная  часть,
нанесла  на  карту  расположение  каждой  из  них.  Странное новое
ощущение  все  росло  и  росло.  Он  знал,  что такое гнев: каждый
фермер,  что хоть раз терял коров из-за заболеваний молочных желез
или хоть раз наблюдал как летняя буря с градом выбивает его посевы
кукурузы  много  чего  знает о гневе - но это чувство было острее.
Это  была  ярость и это было в новинку. Тиан брел, голова опущена,
кулаки сжаты. Он не предполагал, что Энди следует прямо за ним, до
тех пор, пока робот не заговорил.
     -  Есть  еще  новости,  сэй. К северо-западу от города, вдоль
пути Луча, следуют чужестранцы из Внешнего Мира...
     -  ...К  черту Луч, к черту чужестранцев и тебя к черту, мать
твою, - не дал ему закончить Тиан - Оставь меня в покое, Энди.
     Энди  некоторое  время постоял в окружении камней, сорняков и
бесполезных  кочек  Сучьего  сынка  -  бесполезного  клочка  земли
Джаффордcов.  Внутри  него щелкнули реле. Глаза робота вспыхнули -
он  решил  пойти  поболтать со Старым Челом. Старый Чел никогда не
посылал  его  к  черту.  Старый  Чел  всегда  желал послушать свой
гороскоп.
     И он всегда интересовался чужестранцами.
     Энди   пошел   по   направлению   к   городу   и  Нашей  Леди
Безмятежности.

                                   2.

     Залия  Джаффордс  не  видела,  как  ее муж и золовка* (*прим.
переводчика:  "золовка"  - соответственно сестра мужа) вернулись с
Сучьего  сынка,  не  слышала,  как  Тия подставила свою голову под
струю из бака с дождевой водой позади амбара и, затем, сдула с губ
образовавшуюся мыльную пену, словно лошадь. Залия расположилась в
южной  части  двора,  продолжая стирать и присматривать за детьми.
Она  не  имела  представления  о том, что муж вернулся до тех пор,
пока  не увидела его смотрящим на нее через окно кухни. Залия была
удивлена  его  появлению,  но еще более она удивилась его внешнему
виду.  Лицо Тиана приобрело пепельно-серый оттенок, за исключением
двух ярких цветных пятен на щеках и еще одного, сияющего посредине
его лба и выглядевшего как клеймо.
     Она  бросила  несколько  шпилек,  которые  все  еще держала в
руках, обратно в свою бельевую корзину и направилась к мужу.
     -  Ты  куда,  Ма? - позвал ее Хэддон и Хэдда, словно его эхо,
повторила - Ты куда Маа-Маа?
     -  Неважно.  - последовал ответ - Присматривайте за детьми из
вашего "ка".
     -  Почему-у-у-ууу?  -  затянула  Хэдда. Она тянула это слово,
снижая  громкость  голоса,  пока  не  замолчала.  Когда-нибудь она
протянет  его  еще  чуть  дольше и ее мать выкинет дочку за моря и
океаны.
     - Потому что вы старше.
     - Но...
     - Закрой свой рот, Хэдда Джаффордс
     -  Мы  приглядим,  Ма  -  сказал Хэддон. Ее Хэддон был всегда
согласен  на  все,  пусть  он не такой же сообразительный, как его
сестра,  но сообразительность - это не главное. Далеко не главное.
- Хочешь, мы закончим стирку?
     -  Хэд-до-оооннннн...-  послышалась тянучка его сестры. Снова
этот  раздражающий  тягучий  выговор.  Но  сейчас у нее нет на них
времени.  Залия  окинула быстрым взглядом остальных: Лимана и Лию,
которым  было  по  пять,  и Аарона, которому исполнилось два года.
Голенький Аарон сидел в грязи, беззаботно постукивая двумя камнями
друг о друга. Он был из тех редких детей, что рождаются в одиночку
и  все  женщины  деревни  завидовали  ей,  когда  он появился. Все
потому, что Аарон всегда будет в безопасности. Другие же, Хэддон и
Хэдда..., Лиман и Лия...
     Внезапно она поняла, что может значить возвращение мужа домой
в  середине  рабочего  дня.  Она взывала к богам, чтобы ее догадка
была  неверна,  но  когда  Залия  вошла  на кухню и увидела как он
смотрит на детей, то осознала, что все так и есть.
     -  Скажи,  что  это  не Волки, - произнесла она сухим горячим
шепотом, - Скажи, что это не из-за них.
     -  Из-за  них.  -  послышался  ответ  Тиана. - Тридцать дней,
сказал Энди, от луны до луны. И уж насчет этого Энди никогда...
     До  того как он закончил фразу Залия Джаффордс стиснула виски
руками  и издала пронзительный вопль. Во дворе Хэдда подскочила на
месте.  В  следующий  момент  она  уже  бежала  к  дому, но Хэддон
задержал ее.
     -  Они  ведь  не  возьмут кого-нибудь из таких маленьких, как
Лимон  и Лия, правда ведь? - спросила она его, - Хэдду или Хэддона
еще  могут,  но  ведь  не  малышей? Не моих крошек? Им будет шесть
только через полгода!
     -  Волки  забирают их, начиная с трех лет, и ты это знаешь. -
ответил  Тиан.  Его  кулаки  сжимались  и разжимались, сжимались и
разжимались.  Новое чувство продолжало расти внутри него - чувство
это уже едва ли можно было назвать яростью.
     Залия взглянула на мужа, слезы бежали  по ее лицу.
     -  Кажется,  настало  время  сказать  "нет". - Тиан заговорил
голосом, который с трудом можно было узнать.
     - Как мы можем? - прошептала она, - О, Ти, во имя всех богов,
как мы можем помешать?!
     -  Не  знаю.  - буркнул он - Поди сюда, женщина, умоляю тебя.
     Она  подошла,  бросив  последний  взгляд  на пятерых детей на
заднем  дворе, как будто желая убедиться, что они все еще там, что
никакие  Волки  их  еще  не  забрали  затем  пересекла  гостинную.
Дедушка  сидел в углу в своем кресле, около погасшего огня, голова
склонена набок, из его беззубого кривого рта раздавался храп.
     Из  этой  комнаты  был хорошо виден амбар. Тиан подвел жену к
окну и указал пальцем на двор:
     - Там, - сказал он, - Ты заметила их, женщина, ты хорошо их
видишь?
     Конечно  она  видела.  Сестру  Тиана, шести с половиной футов
ростом*  (*прим. переводчика: 1 м. 96 см.), с отметинами от упряжи
вокруг  плеч,  груди которой колыхались, когда она плескала на них
водой  из  дождевого  бака.  В  проеме ворот амбара стоял Залман -
единственный   брат   Залии.  Почти  семифутовой  высоты*  (*прим.
переводчика:  2  м. 10 см.), огромный, словно Лорд Перс, с пустым,
как  у  девушки,  лицом.  Упряжной  молодой  человек  наблюдает за
упряжной  молодой женщиной, груди которой видны настолько, что это
вполне  могло  бы  заставить топорщиться его штаны, но только не у
Залмана. У него - никогда. Он был юродивым.
     Залия  снова  повернулась к Ти. Они посмотрели друг на друга,
мужчина  и женщина в здравом уме, но только лишь благодаря слепому
случаю.  В  глубине  души  каждый  из них знал, что здесь запросто
сейчас  могли  стоять Зал и Тия, наблюдая за Тианом и Залией возле
амбара, выросших до огромных размеров, но с пустой головой.
     - Конечно, я вижу, - сказала она ему - Ты думаешь, я ослепла?
     -  А  тебе  иногда не хочется, чтобы ты была слепой? Чтобы не
видеть их такими?
     Залия промолчала.
     -   Неправильно,   женщина,   это  неправильно.  Всегда  было
неправильным.
     - Но с незапамятных времен...
     - Имел я в виду незапамятные времена! - крикнул на нее Тиан.-
Они же дети! Наши дети!
     -  Неужели  ты хочешь, чтобы Волки сожгли Кэлла до тла? Чтобы
они  оставили  нас  валяться  с  разорванными глотками? Или и того
хуже? Так случалось в других селениях. Ты знаешь об этом.
     Конечно,  он знал. Но кто же сможет переломить ситуацию, если
не  мужчины  Кэлла  Брин  Старджиса? В этих местах не было никаких
официальных  властей,  кроме  шерифа, не было никого выше или ниже
его  по  должности.  Они были предоставлены сами себе. Даже давным
давно,  когда Владетельные Бароны пылали культурой и просвещением,
даже  тогда  они вряд ли увидели хотя бы частицу той светлой жизни
здесь.  Это  -  приграничные  земли  и  жизнь  на  них всегда была
странной. Когда начали приходить Волки, жизненный уклад стал более
чем  странным.  Как  давно  это началось? Сколько поколений назад?
Тиан  не  знал,  но  ему казалось, что "с незапамятных времен" это
слишком  уж  давно. Волки совершали набеги на деревни приграничья,
когда  дед  еще  был  юн  -  точно, ведь дедушкин брат-близнец был
схвачен ими во время игры "в ножички" с братом, сидящим на пыльной
земле.  "Волки  забрали  его,  потому  что  он  был  в обносках",-
говаривал  дед (много раз) - "Если бы в тот день я вышел из дома в
обносках,  то  они  забрали  бы и меня, Великий Боже!". После этих
слов  он  целовал  деревянный  крест,  данный  ему  Старым  Челом,
поднимал его верх, и при этом кашлял.
     В  свою  очередь  дедушкин дедушка рассказывал ему, что в его
дни  (то  есть пять или шесть поколений назад, если подсчеты Тиана
были  верны)  никакие  Волки,  на внушающих ужас серых лошадях, не
совершали набеги из Зандерклэпа.
     Залия озабоченно смотрела на Тиана:
     -  Ты  не  в том насторое, чтобы обдумывать такие вещи, после
того как провел все утро на том каменистом наделе.
     -  Мой  настрой  не  изменится,  когда  они  придут или когда
заберут кого-нибудь. - ответил Тиан.
     -  Ты  ведь  не  сделаешь ничего необдуманного, Ти, ведь нет?
Чего-нибудь необдуманного в одиночку?
     - Нет. - последовал ответ.
     Без сомнения. Он уже начал строить планы и она позволила себе
ощутить  смутный  отблеск  надежды.  Безусловно Тиан ничего не мог
противопоставить  Волкам  (как  любой  из  них  не мог), но он был
далеко  не  дурак. В фермерском поселке, где большинство мужчин не
могли  заглянуть  дальше  разметки очередной грядки или погружения
своих  стручков в жену субботней ночью, Тиан был аномалией. Он мог
написать  свое  имя,  он  мог написать слова, означающие: "Я ЛЮБЛЮ
ТЕБЯ, ЗАЛЛИ" (и покорить ее этим, несмотря на то, что она не могла
прочесть  фразу, написанную им в пыли), он умел складывать числа и
считать их наооборот: от самых больших с самым маленьким, что, как
он  говорил,  было  даже  еще  труднее. Может то, о чем он думает,
возможно?
     Часть  ее  не  желала  больше  думать  об  этом.  Но когда ее
материнское  сердце  и  разум  обратились к Хэдде и Хэддону, Лии и
Лиману, другая ее часть хотела надеяться.
     - Что теперь?
     - Я хочу созвать людей в Городском доме собраний - сказал
он.- Я пошлю перо.
     - Придут ли они?
     - Все мужчины Кэлла соберутся, когда услышат известие. Мы все
обговорим.  Быть  может,  в  этот  раз они захотят сражаться. Быть
может они захотят сражаться за своих детей.
     Позади них прозвучал надтреснутый голос:
     - Это гребанутая трата времени.
     Тиан  и Залия одновременно повернулись посмотреть на старика.
"Гребанутая"  -  было  злым  и  грубым  словом, но Тиан видел, что
старик смотрит на них (на него) теплым взглядом.
     - Почему ты так думаешь, дедушка? - спросил он.
     -  После  встречи,  что  ты запланировал, мужики потащатся на
гулянку  и спалят кабак, в котором бухали. Мужская трезвость... Ты
ничего не изменишь.
     -  Я думаю, что в этот раз ты ошибаешься, дед. - сказал Тиан,
и  Залия  почувствовала холодный укол в сердце. Он верит в это. Он
действительно верит.

                                3.

     Было   бы   намного  меньше  ворчания,  дай  он  им  ночь  на
обдумывание,  но  Тиан не стал этого делать. Одна луна до прихода,
сообщил  Энди,  и  это  был весь гороскоп, что был необходим Тиану
Джаффордсу. Ночь на раздумье - это слишком роскошно. И после того,
как  от  отправил  Хэддона и Хэдду с пером они собрались. Он знал,
что  так  будет.  Больше  двадцати лет прошло с момента последнего
прихода  Волков  в  Кэлла Брин Старджис и это были добрые времена.
Если  в  этот  раз  они позволят Волкам начать пожинать их плоды -
урожай у тех будет одним из самых больших.
     Дом   Собраний   Кэлла  представлял  собой  большую  коробку,
находившуюся  в конце центральной улицы позади "Унивесальной лавки
Тука" и наискосок от городского павильона, который сейчас, к концу
лета,  стоял  темный  и  покрытый  пылью.  Совсем  скоро городские
женщины начнут украшать его к Жатве, хотя в Кэлла редко отмечалась
Ночь  Жатвы.  Дети, конечно же, всегда восторгались человечками из
соломы,  бросаемыми  в  огонь, а ребята постарше урывали свою долю
поцелуев с приближением ночи, но этим и ограничивалось. Всякие там
фестивали   и   прочая  мишура  вполне  сойдут  для  Срединного  и
Внутреннего  Миров,  но  здесь  все не так. Здесь у них есть более
веские причины для беспокойства, нежели Жатвенные ярмарки.
     Причины вроде Волков.
     Некоторые  из мужчин (с ферм где-хорошо-идут-дела с востока и
трех ранчо с юга) прбыли на лошадях. Эйзенхарт из Ленивого Би даже
притащил  свое  ружье  и напялил пересекающиеся патронташные ленты
(Тиан  Джаффордс  сомневался,  что  хоть  один из патронов был без
осечки  или  что  древняя  винтовка  выстрелит,  даже если таковой
имелся).  Делегация  Мэнни  приехала, набившись в повозку, которую
тащила пара мутиков* (*прим. переводчика: так у автора - "muties":
мутантики  или  мутики) - один из которых был с тремя глазами, а у
другого  со  спины  свешивался  нарост из розовой блестящей плоти.
Большинство  мужского  населения  Кэлла,  одетое  в  белые штаны и
длинные  пестрые  рубашки, прибывало на ослах и мулах. Входя в Дом
Собраний, они забрасывали свои пыльные сомбреро за спину, позволив
повиснуть  завязках,  и  беспокойно оглядывали друг друга. Самейки
были  сделаны  из  необструганной  сосны.  Без  женщин  и юродивых
мужчины  заполнили  менее тридцати из девяноста скамеек. Слышались
разговоры, но никто не смеялся.
     Тиан стоял перед Домом, в его руке теперь было зажато перо, и
наблюдал,  как  солнце  погружается за горизонт и его золотой цвет
постепенно  становился цветом, похожим на цвет гнилой крови. Когда
оно  коснулось  холмов,  он  бросил еще один взгляд на центральную
улицу.   На  ней  никого  не  было,  за  исключением  трех-четырех
юродивых,  сидящих  на ступеньках лавки Тука. Все огромные и ни на
что  не  способные,  кроме  как  вытаскивать камни из земли. Он не
увидел  ни мужчин, ни приближающихся осликов. Тиан сделал глубокий
вдох, выдохнул, вдохнул снова и посмотрел вверх в темнеющее небо.
     -  Человек  Иисус, я не верю в тебя, - сказал он.- но если ты
там, помоги мне сейчас. Передай Богу благодарность.
     Сказав  это,  он вошел внутрь и хлопнул дверьми Дома Собраний
чуть  с  большей силой, чем это требовалось для их закрытия. Гомон
смолк.  Сто  сорок  мужчин, большинство из которых были фермерами,
наблюдали  как  он идет, широко расставляя ноги в шелестящих белых
штанах  и  постукивая  ботинками  по деревянному покрытию пола. Он
ожидал,  что  будет  напуган  происходящим, напуган настолько, что
даже  не  сможет  говорить.  Он  был фермером а не конферансье или
политиком.  Тогда он подумал о своих детях, затем оглядел мужчин и
обнаружил,  что  не  боится встречаться с ними глазами. Перо в его
руке не дрожало. Когда он заговорил, слова полились друг за другом
легко, непринужденно и вполне связно. Они могли не пойти на то, на
что  он  надеялся  они пойдут (дед, быть может, не ошибался насчет
этого), но он видел, что мужчины хотят его выслушать. Разве это не
было первым необходимым шагом?
     -  Вы  все  знаете  кто  я,  - сказал Тиан, стоя перед ними с
руками,  сцепленными  вокруг  красноватого стебля древнего пера. -
Тиан  Джаффордс,  сын  Алана Джаффордса, муж Залии Хууник. У нас с
ней пятеро: две пары близнецов и одиночка.
     Тихий  гул,  последовавший  за  этим,  скорее  всего  означал
обсуждение  как  посчастливилось  Тиану  и  Залии  с Аароном. Тиан
подождал пока смолкнут голоса.
     - Я прожил в Кэлла всю свою жизнь. Я делил с вами ваш "кхеф",
а вы делили мой. Теперь послушайте, что я скажу, прошу вас.
     -  Мы  внемлем,  благородный-сэй,  - загомонили они. Это было
больше, чем шаблонный ответ и Тиан воодушевился.
     -  Волки  идут.  -  продолжил он. - Я получил это известие от
Энди. Тридцать дней от луны до луны и они будут здесь.
     Снова   гул  голосов.  Тиан  уловил  уныние,  ярость,  но  не
удивление.  Когда  доходило  до  распространения новостей Энди был
крайне эффективен.
     - Даже у тех из нас, кто немного умеет читать и писать, почти
не  осталось  бумаги  для  записей,  - сказал Тиан. - так что я не
могу  сказать  вам точно, когда они приходили в последний раз. Нет
ни  одной  записи,  лишь то, что передается из уст в уста. Я знаю,
что я вырос нормальным, значит, не более двадцати лет назад...
     - Двадцать четыре. - послышался голос из задних рядов.
     - Нет, двадцать три.- произнес голос, ближе к первым рядам, и
Рейбен  Каверра поднялся на ноги. Он был пухлым мужчиной с круглым
добродушным  лицом.  Сейчас  доброта  ушла  и  лицо  выражало лишь
страдание.  -  Они  забрали  Руфь,  мою  сестренку, услышьте меня,
прошу вас.
     Гомон - не более чем озвученный выдох согласия, происходил от
мужчин,  плотно сгрудившихся на лавках. Они могли бы рассесться по
отдельности,  но  решили  сидеть  плечом  к плечу. Иногда удобство
скрывается в неудобстве, отметил Тиан.
     Рейбен продолжил:
     -  Когда  они  появились,  мы  играли  под  высокой сосной на
переднем  дворе.  Я  делал  по метке на дереве каждый год после их
ухода.  Дажа после того, как они вернули ее, я продолжал отмечать.
Там  двадцать три метки, что означает - двадцать три года.- сказав
это он сел на место.
     -  Двадцать  четыре  или  двадцать  три - разница невелика. -
сказал  Тиан.  -  Те,  кто  были детьми в дни последнего появления
Волков,  выросли  и  теперь  воспитывают  собственных  детей.  Для
волчьих  ублюдков  здесь  взошел великолепный урожай. Великолепный
урожай  из  детей.  -  закончил  он.  - Если, конечно, мы позволим
Волкам забрать детей в Зандерклэп и прислать их обратно юродивыми.
     -  Проклятье,  а  что  мы  еще  можем  сделать?!  - выкрикнул
мужчина,  сидящий  в  среднем  ряду скамеек. - Они ведь нелюди. За
этими  словами  последовал  громкий (и взволнованный) гул голосов,
выражавших согласие.
     Один  из  членов семьи Мэнни поднялся, запахнув покрепче свой
темно-голубой  плащ  вокруг  тощих  плеч.  Его  глаза  были  полны
гибельной  безысходностью. Не то чтобы они выглядели безумными, но
от нормальных они отстояли более чем далеко.
     - Услышьте меня, прошу вас. - провозгласил он
     -  Мы  внемлем,  благородный-сэй.- С уважением, но достаточно
сдержанно.  Видеть семью Мэнни настолько близко уже было необычно,
а  здесь  они  были  в  восьмером - вся их компашка. Если что-то и
могло  подчеркнуть  всю  серьезность  происходящего,  то  это было
появление Мэнни.
     Дверь   Дома   Собраний   приоткрылась  и  еще  один  человек
проскользнул  внутрь.  Никто,  включая  Тиана, не заметил его. Все
смотрели на Мэнни.
     - Услышьте, что говорит Книга* (*прим. переводчика: имеется в
виду  библия): "Когда Ангел Смерти вошел в Египет, он убил всякого
перворожденного  в  домах,  где  дверные  косяки  не были помечены
кровью, принесенного в жертву, ягненка".  Так сказано в Книге.
     - Хвала Книге. - произнесли остальные Мэнни.
     - Возможно, нам надо сделать нечто похожее. - продолжил Мэнни
оратор.  Голос его был спокоен, но на лбу, с необыкновенной мощью,
пульсировала  жилка.  -  Может  быть,  мы  должны  превратить  все
следующие  тридцать  дней  в  веселый  праздник для детей, а после
уложить  ребятишек  спать  и  оросить их кровью землю. Пусть Волки
забирают на Запад безжизненные тела, если они этого пожелают.
     - Ты съехал с катушек, - прервал его Бенито Кэш негодующе и в
тоже  время  почти  смеясь. - Ты и все тебе подобные. Мы не станем
убивать своих детей.
     -  А разве для тех, что возвращаются обратно не было бы лучше
умереть?   -   ответил   Мэнни.-  Огромные  и  неуклюжие  увальни!
Высосанные устрицы!
     -  Ага,  а  как  насчет  их  братьев  и сестер? - спросил Вон
Эйзенхарт. - Ведь Волки забирают только одного из каждой пары, как
мы все прекрасно знаем.
     Поднялся второй Мэнни, по груди которого струилась ярко-белая
борода. Первый уселся на место. Старик оглядел всех и остановил
взгляд на Тиане:
     - Ты держишь перо, паренек, могу я говорить?
     Тиан  покачал  головой в знак согласия. Все происходящее было
неплохим   началом.   Пусть  исследуют  ситуацию,  в  которой  они
оказались, со всех сторон, ничего не упустив. Он был уверен, что в
итоге  перед  ними  окажутся только два варианта: позволить Волкам
забрать по одному из близнецов, не достигших половой зрелости, как
они  обычно  делали  или  стоять  насмерть  и  сражаться. Но чтобы
осознать это, им необходимо было убедиться, что все остальные пути
заводят в тупик.
     Старик говорил размеренно. Даже с печалью.
     - Лишиться тех, что останутся с нами, как и тех, что вернутся
назад  с  помутившимся  навсегда рассудком..., да, обсуждать такое
ужасно.  Но  подумайте: если Волки придут и найдут нас бездетными,
то они могут оставить нас в покое после этого.
     -  Ага,  могут  -  прогремел  один из мелкопоместных фермеров
(Тиану  казалось, что его имя было Джордж Эстрада). - А могут и не
оставить.  Мэнни-сэй, ты действительно хочешь убить всех городских
детей из-за этого "могут, не могут"?
     Громкий  рокот  голосов,  выражавших  согласие, прокатился по
толпе.  Еще один мелкопоместник, Гэрретт Стронг, поднялся на ноги.
Его  мопсоподобное  лицо  было свирепо. Большие пальцы заткнуты за
ремень.
     -  Лучше  мы  сами  себя  грохнем. - сказал он. - Все вместе:
взрослые и дети.
     Для Мэнни это не показалось чем-то из ряда вон выходящим. Как
и для всех голубых плащей вокруг него.
     -  Это тоже вариант. Мы обговорим это, если другие захотят. -
он сел.
     -  Не  для  меня, - ответил Гэрретт Стронг. - Я лучше отвинчу
твою  гребаную башку, чтобы ты сэкономил на бритье, Услышьте меня,
прошу вас.
     Последовал  смех  и  несколько выкриков, что Внимают и Слышат
его  отлично.  Гарретт  сел,  немного  менее возбужденный, и они с
Воном  Эйзенхартом склонили головы друг к другу. Один из ранчеров,
Диего  Адамс,  прислушивался,  пристально  глядя  на  них  черными
глазами.
     Снова  встал  мелкопоместник  -  Баки  Хавьер.  Его небольшая
голова  с  маленькими  голубыми  глазками, казалось, смещена назад
относительно его козлиного подбородка.
     -  Что  если  мы  на время уйдем? - спросил он. - что если мы
возьмем  наших  детей  и уйдем к востоку. Быть может аж до Большой
Реки?
     Наступила  тишина,  все  обдумывали  эту смелую идею. Большая
Река была почти в конце пути к Срединному Миру... где, если верить
Энди,  недавно появился огромный дворец из зеленого стекла, совсем
уж  недавно,  снова  исчезнувший. Тиан собрался ответить, как Ибен
Тук,  сын  лавочника,  сделал  это  за  него.  Это было кстати. Он
надеялся хранить молчание так долго, насколько это было возможным.
Когда они наговорятся, он расскажет им все, что у него осталось.
     - Ты сбрендил? - спросил Ибен.- Придут Волки, увидят, что все
ушли  и  спалят  все  до  тла:  фермы  и  ранчо,  запасы и амбары,
корнеплоды и хранилища. К чему мы вернемся?
     -  И  что  если  они  пойдут  за нами? - присоединился Джордж
Эстрада.  -  Ты  думаешь таким как Волки трудно нас выследить? Они
все  выжгут,  как  сказал  Тук, поскачут по нашему следу и заберут
ребятишек, так или иначе!
     Громкое  одобрение.  Стук  рабочих  ботинок по необструганным
сосновым доскам пола. И редкие выкрики "Внимлем ему, внемлем ему!"
     -  К  тому же, - сказал Нейл Фэредей, поднимаясь и держа свое
здоровенное  грязное  сомбреро  перед  собой.  -  они  никогда  не
забирают    всех    наших   детей.   -   он   говорил   испуганным
давайте-будем-благоразумными  тоном,  который  заставил зубы Тиана
сжаться.  Именно  такого  обсуждения  он  боялся.  Такого  ложного
взывания к спокойствию.
     Один  Мэнни,  что  был  моложе и без бороды, издал короткий и
презрительный смешок:
     -  Да,  один  спасенный  из  каждой  пары!  И  это правильно,
правда?!  Благослови  тебя, Бог! - он хотел сказать еще что-то, но
Белобородый  узловатой рукой стиснул предплечье юноши. Это значило
"Ни  слова  больше",  но тот даже не склонил покорно голову. Глаза
его пылали, губы превратились в тонкую белую линию.
     -  Я  не  считаю,  что это правильно, - сказал Нейл. Он начал
крутить сомбреро так, что Тиан почувствовал легкое головокружение.
-  мы  должны  обратиться  к  реальности,  разве нет? Да. И они не
забирают  их  всех.  Вот  моя  дочь,  Джорджина, она такая юркая и
послушная...
     -  ...Ага, а твой сын Джордж - большой пустоголовый придурок.
-   прервал   Нейла  Бен  Слайтмен.  Слайтмен  был  управляющим  у
Эйзенхартов  и  глупостью  не  отличался.- Я видел его, сидящим на
ступеньках  крыльца "Тука", когда ехал вниз по улице. Очень хорошо
его разглядел. Его и еще несколько таких же безмозглых.
     - Но...
     -  Я  знаю,  продолжил Слайтмен. - У тебя дочь, юркая, словно
муравьишка,  и послушная в течение всего дня. И радуюсь за тебя. Я
просто хочу указать, типа, если бы не Волки, то у тебя мог бы быть
сын,  такой  же  юркий  и послушный. Он не жрал бы по пуду в день,
зимой  и  летом,  не способный ни на что более, даже подарить тебе
внуков.
     Крики "Внемлем тебе!" и "Внемлем, благородный-сэй!" раздались
с тем, как Бен Слайтмен занял свое место.
     - Они оставляют нам достаточно, чтобы пережить это, так ведь?
- задал вопрос мелкопоместный фермер, чей дом был к западу от дома
Тиана,  на  окраине  Кэлла.  Его  звали Луис Хэйкокс, говорил он с
задумчивыми и резкими интонациями. Под его усами губы свернулись в
улыбку,  веселья  в  которой  было не так уж много. - Мы не станем
убивать  своих  детей,  - сказал он, смотря на Мэнни. - Благослови
вас  Господь,  джентльмены,  но  мне  не  верится, что вы способны
сотворить  такое:  взять  и  поубивать их. Как и себя. Мы не можем
упаковаться  и  уйти  на  восток  или  в любом другом направлении,
потому  что оставим позади наши фермы. Они все выжгут, безусловно,
и все равно придут за детьми. Они нужны им, Бог знает зачем.
     -  Всегда  выходит  одно и то же: большинство из нас фермеры.
Сильные,  когда  наши  руки  испачканы  землей и слабые, когда они
чисты.  У  меня  двое  четырехлетних ребятишек и я люблю их обоих.
Больно  потерять любого из них. Но я отдам одного, чтобы сохранить
другого. - Гомон согласия последовал за этими словами. - Какой еще
у  нас  есть выбор? Я скажу так: самой худшей ошибкой в мире будет
рассердить  Волков. Еще, конечно, мы можем сопротивляться им. Если
такое  возможно,  я  буду  сражаться.  Но только я не вижу как это
сделать.
     Тиан  чувствовал,  как  его  сердце сжимается с каждым словом
Хэйкокса.   Как   много   ярости   украли  у  него  люди.  Боги  и
Иисус Человек!
     Уэйн  Оверхользер  поднялся  на  ноги. Он был самым удачливым
фермером   Кэлла  Брин  Старджиса  с  огромным  пузом  в  качестве
доказательства этого факта:
     - Услышьте меня, прошу Вас.
     - Мы внемлем, благородный-сэй. - загомонили все.
     -  Я  скажу,  что мы сделаем. - сказал он, оглядываясь. - То,
что  всегда  делали,  так  вот.  Кто  из  вас  хочет  поболтать  о
сопротивлении Волкам? Неужели кто-нибудь из вас настолько безумен?
Чем  драться?  Колами,  камнями  и  несколькими луками? Может быть
четырьмя  ржавыми  мушкетами,  типа  этого?  -  он ткнул пальцем в
сторону винтовки Эйзенхарта.
     -  Не  шути  над  моей  стрелялкой, сынок - встрял Эйзенхарт,
печально улыбаясь.
     -   Они   придут   и  они  заберут  наших  детей.  -  говорил
Оверхользер,  продолжая  озираться по сторонам. - Некоторых детей.
Потом  они  оставят  нас  в  покое  на  целое поколение или и того
дольше. Так то вот, так было и я скажу вам, будь что будет.
     Крики  несогласия  сопроводил последние слова, но Оверхользер
переждал, пока они стихнут:
     -  Двадцать  три  или двадцать четыре - не важно, - продолжил
он, когда воцарилась тишина. - По всякому долго. Долгие годы мира.
Вы  забыли  одну  вещь, парни. Дети - как любой другой урожай. Бог
всегда  посылает  еще. Я знаю, это звучит жестко. Но так мы жили и
так будем продолжать жить.
     Тиан не стал ждать ответных выступлений. Если они продвинутся
еще  чуть-чуть по такому пути, то все шансы изменить их, которые у
него были, исчезнут. Он поднял перо опопенекса и крикнул:
     - Услышьте, что я скажу! Услышьте меня, прошу Вас!
     -   Благородный-сэй.   -  послышался  их  ответ.  Оверхользер
недоверчиво воззрился на Тиана.
     "Ты  прав в том, что так смотришь на меня", - подумал фермер.
-  "Потому  что  хватит с меня хватит таких мягкотелых и трусливых
общественных настроений, с меня хватит."
     - Уэйн Оверхользер мудрый и удачливый человек. - начал Тиан -
мне  ненавистно, что приходится выступить против его позиции из-за
этого. К тому же, он настолько старше, что годится мне в отцы.
     -  Небось  жалеешь,  что  он  не  твой  папочка  -  выкрикнул
единственный  помощник  Гэррэтта Стронга (его имя было Роззитер) и
все захохотали. Даже Оверхользер улыбнулся шутке.
     -  Сынок,  если  ты  так  не хочешь спорить со мной, так и не
надо,- сказал он, продолжая улыбаться, но только одними губами.
     -  Тем не менее, я должен. - ответил Тиан. Он начал двигаться
в  центр  пустого  места  перед  лавками.  В его руке покачивалось
ржаво-красное  перо  опопенекса.  Тиан поднял голос так, чтобы они
поняли, что теперь он разговаривает не только с Оверхользером.
     -  Я должен, потому что сэй Оверхользер настолько старше, что
годится  мне  в  отцы.  Его  дети  выросли и, насколько я знаю, их
только   двое:  мальчик  и  девочка.-  Он  сделал  паузу  и  выдал
зубодробительное  -  Рожденные  с  разницой  в  два  года.  Оба  -
одиночки, другими словами. Оба в безопасности от Волков.- Собрание
загудело.
     Лицо Оверхользера вспыхнуло ярко-красным цветом:
     - Какие грязные, богохульные слова! Моя позиция не зависит от
того  одиночки  они или двойняшки! Дай-ка мне это перо, Джаффордс.
Я хочу сказать пару слов.
     Но  по  полу начали стучать ботинки, вначале медленно, затем,
набирая  скорость,  они  загрохотали,  словно  град.  Оворхользер,
ставший  уже  почти  пурпурным,  злобно  озирался вокруг.
     -  Я буду говорить! - выкрикнул он. - Вы не выслушаете, меня,
как я прошу?
     Крики:  "Нет!",  "Не сейчас!", "Перо у Джаффордса!" и "Сиди и
Слушай!"  последовали  в  ответ.  Тиана  посетила  мысль,  что сэй
Оверхользер  начал  осознавать  (и  достаточно поздно) присутствие
глубоко  спрятанного чувства обиды на самых удачливых и зажиточных
жителей  деревни.  Другие,  менее  удачливые и менее изворотливые,
могли  сдергивать  свои  шляпы,  когда мимо них в возках и каретах
проезжали богатенькие, могли посылать благодарственные делегации в
ответ  на  согласие  богачей  ссудить денег на найм работников для
возведения дома или амбара, удачно-обставляющие-делишки могли быть
восхвалены   в   праздник   Урожая  Окончания  Года  за  помощь  в
приобретении  пианино,  что  стоит  теперь  в  павильоне. И тем не
менее,  мужчины  Кэлла  грохотали своими рабочими ботинками, чтобы
заткнуть   Оверхользера,  с  диким  удовольствием.  Даже  те,  кто
поддерживали все, что он говорил (к примеру, Нейл Фэрэдей), стучал
с силой достаточной для того, чтобы начать обливаться потом.
     Оверхользер,   никогда   не  освистываемый  подобным  образом
(унижаемый, если точно), попытался еше раз:
     - Дайте мне перо, дайте, прошу Вас!
     - Нет, - сказал Тиан.- В свое время, но не сейчас.
     За этими словами последовали возгласы восхищения, издаваемые,
в  основном,  самыми  мелкими  из  мелкопоместных  фермеров  и  их
некоторыми  наемными  работниками.  Мэнни  не  присоединились. Они
настолько  плотно  сгрудились  вместе,  что казались темно-голубым
чернильным  пятном  посредине  зала.  Мэнни были абсолютно сбиты с
толку  таким  поворотом  событий. Вон Эйзенхарт и Диего Адамс, тем
временем, подошли к Оверхользеру с боков и тихо заговорили.
     "У  тебя  есть  шанс",- подумал Тиан,-"Лучше используй его на
полную катушку".
     Он поднял перо и все затихли.
     -  У  каждого будет возможность высказаться, - начал он.- Что
до  меня,  то  я  скажу:  мы  не  можем склонить головы и тихонько
стоять, когда придут Волки забрать наших детей. Они...
     -...Они  всегда  возвращают их.- робко сказал батрак по имени
Фэррен Позелла.
     - Они возвращают оболочки! - закричал Тиан и вместе и за этим
последовало  несколько  выкриков  "Внемлем ему". Не так много, как
хотелось  бы, подумалось Тиану. Далеко недостаточно. Пока еще. Ему
еще предстояло проделать основную работу. Он снова понизил голос -
не  хотел  препираться  с  ними. Оверхользер попытался и ничего не
добился, тысяча у него там акров или нет.
     -  Они  возвращают  пустые  оболочки.  А  как насчет нас? Что
происходящее  делает с нами? Кто-то может сказать, что ничего, что
Волки  всегда  были  частью  нашей  жизни  в Кэлла Брин Старджисе,
навроде  редких ураганов и землетрясений. Только это неправда. Они
приходят  сюда  в  течение 6 поколений максимум. А Кэлла стоит тут
тысячу лет, а то и того больше.
     Старый  Мэнни,  с  худыми  плечами  и  потухшим  взором, чуть
привстал:
     -  Он говорит правду, люди. Фермеры жили здесь (и Мэнни среди
них)  когда темень еще не пришла в Зандерклэп и Волков не было и в
помине.
     Они  обратились к нему с удивленными взорами. Их благоговение
видимо,  удовлетворило  старика,  который  покачал головой и снова
сел.
     -  Одним  словом,  Волки  - это почти новое явление. - сказал
Тиан.  -  Они  приходили  шесть раз, примерно через двадцать три -
двадцать  четыре  года.  Кто может сказать точно? А если может, то
это означает, что время каким-то образом размягчилось.
     Тихий ропот. Пара кивков.
     -  Как  ни  крути  -  раз  в  поколение, - продолжил Тиан. Он
опасался,  что  враждебно  настроенный контингент сплотится вокруг
Оверхользера,  Эйзенхарта и Адамса. Обладай он хоть речью ангела -
этих  людей  он  переубедить не смог бы. Что ж, возможно, он может
обойтись  и  без них. Если зацепит остальных. - Они приходят раз в
поколение   и   сколько   детей   забирают  с  собой?  Двенадцать?
Восемнадцать? А может все тридцать?
     -  У  сэя Оверхользера на этот раз может и нет детей, а вот у
меня  есть  и  даже не одна пара близнецов, а две. Хэддон и Хэдда,
Лиман  и  Лия.  Я люблю всех четверых, но через месяц двоих из них
отберут.  А  когда  эти  двое  вернутся, то будут юродивыми. Искра
жизни, что делает их нормальными людьми, будет погашена навсегда.
     "Внемлем", "Внемлем" прошелестело в зале.
     -  У скольких из вас есть близнецы у которых волосы не растут
нигде,  кроме  как  на голове? - спросил Тиан с жаром. - Поднимите
руки!
     Шесть человек подняли руки. Затем восемь. Дюжина. Каждый раз,
как  Тиану  казалось,  что  больше  рук  не  будет, очередная рука
неохотно  тянулась вверх. Под конец он насчитал двадцать три руки.
Он  мог видеть, что Оверхользер напуган таким большим количеством.
Рука Диего Адамса также была поднята, Тиан был рад видеть, что тот
чуть-чуть  отодвинулся от Оверхользера и Эйзенхарта. Трое из Мэнни
держали свои руки поднятыми. Джордж Эстрада. Луис Хэйкокс. Другие,
которых  он  знал и это было не удивительно, он действительно знал
этих  людей.  Наверное  всех, за исключением нескольких шатающихся
туда-сюда  парней, работавших на мелких фермах за мизерную плату и
горячий ужин.
     -  Всякий  раз,  как  они приходят и отбирают наших детей они
берут еще немного от наших сердец и от наших душ.- сказал Тиан.
     -  Да  ладно  тебе,  сынок,  -  встрял Эйзенхарт. - Это такая
штука, так уж пове...
     - ...Заткнись, Ранчер. - произнес чей-то голос. Он звенел от
ярости и презрения.- У него перо. Пусть выскажет все.
     Эйзенхарт  обернулся,  будто хотел запомнить говорящего с ним
таким тоном. Но на него смотрели лишь подчеркнуто вежливые лица.
     -  Благодарю,  сэй.-  произнес Тиан с расстановкой. - Я почти
закончил.  У  меня  не идут из головы деревья. Крепкие деревья. Вы
можете  оборвать листья с такого дерева и оно выживет. Вырежьте на
его  на  его  стволе кучу имен и оно выживет и снова нарастит кору
над  порезами.  Вы  можете  взять  даже часть его сердцевины и оно
выживет. Но если вы будете брать сердцевину снова, снова, и снова,
год  за  годом,  то  придет  время,  когда  самое  сильное  дерево
погибнет.  Я  видел,  как  такое  происходит  на  моей ферме и это
ужасно.  Они  умирают  изнутри.  Вы  можете  видеть,  как покрытые
листьями, они желтеют от ствола до кончиков веток. Подобное делают
Волки с нашими маленькими поселками. Вот, что они делают с Кэлла.
     -  Внимаю ему! - выкрикнул Фредди Розарио с соседней фермы. -
Слышу  его  прекрасно!  - У Фредди самого были близнецы, но их еще
кормили грудью, так что они, наверное, были в безопасности.
     - Ты говорил, что если мы станем защищаться, они перебьют нас
и сожгут Кэлла от западной границы до восточной.
     -  Да,  -  ответил Оверхользер. - Действительно говорил. И не
только  я  один.  -  и  тут  же  со  всех сторон от него зазвучали
возгласы согласия.
     -  Тем  не  менее,  каждый  раз,  когда  мы  просто  стоим  с
опущенными  головами  и пустыми руками, пока Волки забирают от нас
тех,  кто  нам  дороже всех урожаев на свете, они выцарапывают еще
немного  сердцевины  из  дерева  нашей  деревни!  - Тиан заговорил
громко,  замерев  на  месте  и воздев высоко вверх перо, зажатое в
руке.  -  Если скоро мы не начнем защищаться и сражаться, то будем
мертвы так или иначе! Вот что говорю я, Тиан Джаффордс, сын Алана!
Если  скоро  мы  не  начнем защищаться и сражаться, то сами станем
юродивыми!
     Громкие  крики  "Внемлем  ему!".  Сильнейший  грохот ботинок.
Даже немного аплодисментов.
     Джордж  Телфорд,  еще  один  ранчер,  о чем-то коротко и тихо
поговорил  с  Эйзенхартом  и Оверхользером. Они выслушали, а затем
кивнули.  Телфорд  поднялся.  Волосы его были серебристыми, сам он
был  загоревшим  и симпатичным, вроде как закаленным природой, что
обычно нравится женщинам.
     -  Ты  высказался,  сынок?  -  мягко  спросил  он, как мог бы
спросить  ребенка,  что поиграл уже достаточно долго для полудня и
который уже засыпает.
     -  Думаю,  да.  -  сказал Тиан. Внезапно он почувствовал себя
опустошенным.  Телфорд  не  был  рачером  одного  достатка с Воном
Эйзенхартом,   но   обладал   хорошо   подвешенным  языком.  Тиану
показалось, что он проиграет Телфорду так или иначе.
     - Тогда, могу я взять перо?
     Тиан  подумал,  что  нужно  продолжать настаивать, но какой в
этом  толк?  Он  высказал  все  что  мог.  Быть  может  этого было
недостаточно,  особенно это станет понятно после того, как Телфорд
закончит  разбивать вдребезги его аргументы своим елейным голосом,
но  он  попытался.  Возможно им с Залией следует забрать детишек и
рвануть  на  восток  самим.  Одна  луна  до прихода Волков, следуя
словам Энди.
     Он передал перо.
     -  Все мы понимаем чувства молодого сэя Джаффордса и уж точно
никто не сомневается в его храбрости.- начал Телфорд. - Он говорил
с  пером,  прижатым к левой половине его груди, прямо над сердцем.
Его глаза осматривали собравшихся, как будто он пытался встретится
взглядом  (дружеским  взглядом) с каждым человеком. - Но мы должны
думать и о тех детях, что останутся с нами, также как и о тех, что
будут  отобраны,  так  ведь?  Конечно,  мы  должны  защищищать всю
ребетню,  независимо  от  того,  кто они: близняшки, тройняшки или
одиночки, как Аарон сэя Джаффордса.
     Теперь Телфорд повернулся к Тиану:
     -  Что ты скажешь своим детям, когда Волки пристрелят их мать
и,  может  статься,  подожгут  их  дедушку одной из своих световых
палок?  Как  ты  объяснишь  их вопли агонии? Как подсластишь запах
горящей  кожи  и  горящих  посевов? Мы должны спасать их души? Или
сердцевину какого-то выдуманного дерева?
     Он  сделал паузу, предоставляя Тиану возможность ответить, но
у  Тиана  ответа не было. У него почти получилось.., но он не учел
Телфорда.  Сладкоголосого сукина сына Телфорда, который тоже давно
миновал  тот  возраст,  когда нужно беспокоиться о Волках на серых
лошадях, что могут постучать в его ворота.
     Телфорд  покачал  головой, как-будто бы он предвидел молчание
Тиана, и повернулся обратно к скамейкам.
     -   Когда  придут  Волки,  -  продолжил  он.-  они  придут  с
огнеметательным  оружием:  со  световыми  палками,  вообразите,  с
ружьями и с летающими металлическими штуками. Не припомню, как они
называются...
     - ...Дроны.- выкрикнул кто-то.
     - Резалки.- добавил еще кто-то
     - Бесшумные! - последовал третьий выкрик
     Телфорд качал головой и вежливо улыбался. Учитель и хорошие
ученики.
     - Как бы они не назывались, они летают по воздуху, выискивают
цели,  а когда найдут, то пускают четыре крутящихся лезвия, острых
как  бритва. Они могут покрошить человека от макушки до пальцев на
ногах  за пять секунд, ничего не оставив на его месте, кроме круга
из крови и волос. Так рассказывал мне мой дед, и у меня нет причин
не верить ему.
     -  Внемлем  ему! Слышим его прекрасно! - закричали мужчины на
скамьях.  Их  глаза  увеличились  до  огромных  размеров  и  в  их
плескался страх.
     -  Волки сами по себе ужасны, как он говорил, - Телфорд снова
продолжил,  двигаясь от одной страшной истории у костра на привале
к другой.- Они выглядят почти как люди, но они не люди, они больше
и куда более страшнее. А те, кому они служат в дальнем Зандерклэпе
вообще  непереносимо  ужасны.  Я  слышал  о Вампирах. Неприкаянных
Самураях с проломленными шлемами. Воинах Алого Глаза.
     Люди  загомонили.  Даже Тиан почувствовал, как при упоминании
Глаза  по  спине  побежали  мурашки, словно коготки крысиных лапок
заскребли по коже, .
     -  Вот что мне рассказывали,- продолжал Телфорд.- и я не верю
всему,  но  верю  многому.  Черт  с  ним,  с Зандерклэпом. Давайте
остановимся  на  Волках. Наша проблема - Волки и этого достаточно.
Особенно,  когда  они  приходят, вооруженные до зубов! - он мрачно
помотал  головой.-  Что  нам  предпринять? Валить их с серых коней
мотыгами, а, сэй Джаффордс? Ты так думаешь?
     Общие смешки приветствовали последнюю фразу.
     - У нет такого оружия которое может им противостоять - сказал
Телфорд.  Теперь  он  был сух и деловит, мужчина, стоящий во главе
зала.  - Даже если бы оно было, мы - фермеры, ранчеры и скотоводы,
не воины.  Мы...
     - ...Заканчивай болтовню, Телфорд. Тебе должно быть стыдно за
себя.
     Шокированные,  люди  с шумом втянули в себя воздух после этой
ледяной   реплики.   Хрустнули   спины   и   шеи,   когда  мужчины
оборачивались, чтобы увидеть говорившего. Медленно, будто давая им
возможность   увидеть  то,  что  они  хотели,  белоголовая  фигура
человека  в  длинном черном пальто с круговым воротником поднялась
со  скамейки самого дальнего ряда. Шрам на его лбу (он был в форме
креста)  ярко  белел  в свете керосиновых ламп. Это был мужик, что
тихо проскользнул незамеченным, пока Мэнни-младший вещал о Египте,
жертвенных ягнятах и об Ангеле Смерти.
     Это был Старый Чел.
     Телфорд  пришел  в  себя  сравнительно  быстро,  но  когда он
заговорил,   Тиан   подумал,   что   тот   по   прежнему  выглядит
ошеломленным.
     - Прошу прощения, Пир Кэллахан, но перо у меня...
     -  ...К  чертям  твое языческое перо, к чертям твои трусливые
советы,  -  прервал его Пир Кэллахан. Он пробрался между лавками и
двинулся  по  центральному  проходу,  вышагивая  мрачной  походкой
человека, страдающего артритом. Он не был старше Мэнни-пожилого, и
уж  совсем  не  так  стар,  как  дед  Тиана  (который  считал себя
старейшим  человеком  не только здесь, но даже и в Кэлла Локвуде к
югу)  и,  тем  не  менее,  каким-то  образом он выглядел старше их
обоих.  Старше  времени.  Часть  этого  впечатления, без сомнения,
давали глаза, что смотрели на мир из под шрама на лбу (если верить
Залии,  то он сам нанес себе эту рану). Еще больше добавляли слухи
о  нем.  К  тому же, он жил здесь очень и очень долго - достаточно
лет,  чтобы  построить странную церковь Иисуса Человека и обратить
половину  Кэлла  в  свою  веру,  но даже чужестранец не обманется,
поверив,  что  Пир  Кэллахан из этих мест. Его чужеродность была в
твердости,  в  манере  разговора  в нос и в непонятном наречии, на
котором  он часто говорил ("уличный-джайв" называл он его* (*прим.
переводчика:  джайв  "jive"  -  жаргон  джазовых музыкантов)). Он,
совершенно  точно, пришел из одного из тех других миров, о которых
постоянно  болтают Мэнни, хотя сам Пир никогда об этом не упоминал
и  Кэлла  Брин Старджис был сейчас его домом. Он был здесь задолго
до  рождения  Тиана  Джаффордса  (с  того времени, когда старожилы
вроде  Уэйна  Оверхользера  и  Вона Эйзенхарта еще носили короткие
штанишки)  и  никто не стал оспаривать его право говорить, с пером
он или без оного.
     Он,  быть  может и был моложе  деда Тиана, но тем не менее Пир
Кэллахан все еще являлся Старым Челом.

                                   4.

     Теперь  уже  он обвел глазами мужчин Кэлла Брин Старджиса, не
удостоив Джорджа Телфорда даже взглядом. В руке Телфорда трепетало
перо. Он присел на первую скамейку, все еще держа его.
     Кэллахан  начал  речь  одним из своих слэнговых выражений, но
все собравшиеся были фермерами и никто не нуждался в пояснении.
     - Это дерьмоцеплячая трусость.
     Он  оглядел  всех  еще  дольше.  Большинство не выдержали его
взгляда.  Через  некоторое  время  даже Эйзенхарт и Адамс опустили
глаза.  Оверхользер  голову  не  опускал, но под холодным и резким
взором  Старого  Чела  вид  у ранчера был скорее раздраженный, чем
вызывающий.
     - Дерьмоцыплячья трусость. - повторил человек в черном пальто
с  круговым  воротником.  Маленький  золотой крестик поблескивал в
разрезе  воротника.  Другой  крест,  на  его лбу (тот, который он,
возможно,   сам   выцарапал  ногтем  большего  пальца  в  качестве
епитимьи*  (*прим. переводчика: епитьмья - церковное наказание) за
какой-то тяжкий грех), белел под светом ламп, словно татуировка.
     - Этот молодой человек не из моего племени, но он прав, и мне
думается,  что  вы  это понимаете. Понимаете вашими сердцами. Даже
вы, мистер Оверхользер. И вы, Джордж Телфорд.
     -  Ничего  такого  я  не понимаю. - сказал на это Телфорд, но
голос его был слабым, лишенным прежнего шарма убеждения.
     -  Всем  лгунам ложь ударит по глазам, так сказала бы вам моя
мать.-  и  Кэллахан  одарил  Телфорда  бесстрастной улыбкой, Тиану
очень  не  хотелось,  чтобы  таким образом улыбнулись ему. А потом
Кэллахан  повернулся к нему. - Я никогда не слышал, чтобы все было
изложено   так   хорошо,   как   это   сегодня  ночью  сделал  ты.
Благодарю-сэй.
     Тиан  поднял  ослабшую  руку  и  не менее слабо улыбнулся. Он
чувствовал себя персонажем дурацкой фестивальной пьесы, которого в
последний      момент      спасает     чье-то     неправдоподобное
сверхъестественное вмешательство
     Я   узнал   кое   что  о  малодушии,  -  продолжил  Кэллахан,
разворачиваясь  к  мужчинам  на  скамьях.  -  На личном опыте, так
сказать.  Я  знаю,  как  одно  трусливое  решение  влечет за собой
другое,  и  еще,  и  еще,  и  еще...до  тех пор, пока уже не будет
слишком поздно поворачивать обратно, слишком поздно что-то менять.
Мистер  Телфорд, уверяю Вас, что дерево, о котором говорил молодой
мистер Джаффордс, вовсе не выдуманное. Кэлла в страшной опасности.
Ваши души в опасности.
     - Полная милосердия Мученица Мария, - затянул кто-то на левой
стороне зала, - Господь пребудет с тобой. Благословен плод в твоем
чреве, Ии...
     -  Хватит.-  отрывисто  бросил  Кэллахан.  -  Оставь  это для
Воскресенья.-  Его  глаза,  голубые  искры  в  глубоких  глазницах
изучали  всех.  -  На  эту  ночь  забудем  о  Боге, Марии и Иисусе
Человеке.  Заодно  забудем о резалках и световых палках Волков. Вы
должны   сражаться.   Вы  -  мужчины  Кэлла,  разве  нет?  Ну  так
поступайте,  как  мужчины.  Хватит  вести  себя как собаки, что на
брюхе подползают к жестокому хозяину и лижут ему ботинки.
     Оверхользер  стал темно-красным и начал приподниматься. Диего
Адамс  схватил  его  за  руку  и  заговорил  на  ухо. На мгновенье
Оверхользер   замер   в  том  полусогнутом  положении,  в  котором
находился, а затем снова сел. Поднялся Адамс.
     -  Звучит  неплохо,  священник,  -  заговорил  он  с  сильным
акцентом.-  Смело  звучит.  И  тем  не  менее, у нас остается пара
вопросов.  Хэйкокс  задал один из них. Как ранчеры и фермеры могут
противостоять вооруженным убийцам с далекого запада?
     - Сами наймут вооруженных убийц. - ответил Кэллахан.
     Настала  абсолютная, звенящая тишина. Это было так, как будто
бы  Старый  Чел  заговорил  на  другом языке. Наконец, Диего Адамс
осторожно произнес:
     - Я не понимаю.
     -  Конечно, не понимаешь, - сказал Старый Чел. - так слушайте
и  приумножайте  мудрость.  Ранчер  Адамс  и  все  вы,  слушайте и
приумножайте  мудрость. Меньше чем в шести днях конных переходов к
северо-востоку  от  нас, направляясь на юго-запад, вдоль Пути Луча
идут три стрелка и "претендент"- Он усмехнулся всеобщему изумлению
-  полному  и  абсолютному  изумлению.  Затем обратился к Тиану. -
"Претендент"  ненамного  старше  твоих  Хэддона и Хэдды, но он уже
также  быстр  как змея и также смертелен, как скорпион. Другие еще
куда  более быстры и смертельны. Нужны крупные калибры? Вот они. Я
засек время и ручаюсь за свои часы.
     На  этот раз Оверхользер полностью поднялся на ноги. Лицо его
пылало словно в лихорадке. Громадное пузо подрагивало.
     - Что это за ночная сказочка для маленьких детей? - спросил
он. - Если когда и были такие люди, то они исчезли с лица Земли
вместе с Гилеадом. А Гилеад - пыль на ветру уже тысячи лет.
     Не  последовало  ни  гула  поддержки,  ни  гула  оспаривания.
Вообще   ничего.   Толпа   все  еще  была  застывшей,  захваченной
повторением этого мистического слова: "стрелки".
     Ты  ошибаешься. - ответил Кэллахан, - но нам не нужно спорить
об этом. Мы можем пойти и увидеть все сами. Небольшой компашкой, я
думаю.  Джаффордс,  я  и...как  насчет  тебя,  Оверхользер? Хочешь
пойти?
     - Нет никаких стрелков! - заревел Оверхользер.
     Позади него поднялся Джордж Эстрада.
     - Пир Кэллахан, благослови тебя Бог...
     - ...и тебя, Джордж...
     -  ...но  если даже стрелки существуют, как они втроем смогут
противостоять сорока или шестидесяти? И не сорока-шестидесяти
"нормальным" людям, а сорока-шестидесяти Волкам?
     -  Внемлем  ему,  он  дело говорит! - выкрикнул Ибен Тук, сын
лавочника.
     -  И  с  чего  им сражаться за нас? - продолжил Эстрада. - Мы
работаем  год  за  годом,  но  не  более  того.  Что  мы  им можем
предложить,  не  считая  способности пару раз накормить их горячей
пищей? Какой мужчина согласится пойти на смерть за свой ужин?
     -   Внемлем,  внемлем  ему!  -  завопили  в  унисон  Телфорд,
Оверхользер  и  Эйзенхарт. Остальные ритмично опускали и поднимали
свои башмаки на доски пола.
     Старый Чел подождал, пока грохот стихнет и сказал:
     -   У   меня   есть  книги  в  ректории*  (*прим.переводчика:
"ректорий" - дом священника).  Полдюжины.
     Несмотря  на  то, что многие знали об этом, мысль о книгах (о
такой куче бумаги) до сих пор вызывала вдох восхищения.
     - Если следовать одной из них, стрелкам запрещено принимать
что-либо в награду. Скорее всего, из-за того, что они отошли от
линии Артура Элда.
     -  Элд!  Элд!  - зашептал Мэнни и вверх взметнулись несколько
сжатых   кулаков  с  приподнятыми  первым  и  четвертым  пальцами.
"Задайте  им,  Шершни"*  (*прим.  переводчика  -  "The  Hornets" -
"Шершни"  баскетбольная команда хоть убейте не помню какого города
США)  -  подумал  Старый Чел. Вперед, Техас. Его душил смех, но по
губам не скользнула даже тень улыбки.
     -  Ты  говоришь  о странниках, что бродят по миру и совершают
добрые  дела? - спросил Телфорд насмешливым голосом. - Ты уж точно
слишком стар для таких сказок, Пир.
     -   Не  о  странниках,-  терпеливо  поправил  Кэллахан.  -  о
стрелках.
     -  Как  ты  можешь  знать?  -  услышал  Тиан свой собственный
вопрос. - И как могут трое мужчин драться против Волков?
     Вообще-то,  один  из стрелков - женщина, но Кэллахан не видел
необходимости начинать мутить воду (хотя другая его часть, в то же
время,  очень  этого  хотела). - Я знаю, потому что знаю. - сказал
он.-  А  вопрос  о  том,  как они будут сражаться втроем вместе со
своим  учеником  мы  зададим  им. И они не будут драться за ужины,
знаете ли.  Ни в коем случае.
     - Тогда за что? - спросил Баки Хавьер.
     Кэллахан  знал,  где  они,  потому  что видел их. Он видел их
потому,  что  существо  под  полом церкви пробудилось. Они захотят
получить  существо из под пола, и это было здорово, так как Старый
Чел,  однажды покинувший город под названием Салемс-Лот из другого
мира,  хочет  избавится от него. Если он от этого в скором времени
не избавится, это убьет его.
     "Ка"  приближалось  к  Кэлла Брин Старджису, "ка", похожее на
ветер.
     -  В  свое время, мистер Хавьер. - произнес Кэллахан. - Все в
нужное время, сэй.
     В  это  время  по  Дому  Собраний пошел шепот. Он скользил от
скамьи к скамье из уст в уста, дуновение надежды и страха.
     Стрелки.
     Стрелки на востоке, пришедшие из Срединного Мира.
     И это чистая правда. Помоги им Господь. Последние, несущие
смерть, дети Артура Элда приближались к Кэлла Брин Старджису по
Пути Луча. "Ка", похожее на ветер.
     -  Время  быть  мужчинами, - сказал собравшимся Пир Кэллахан.
Его  глаза  под  шрамом  пылали,  словно угли. Но голос его не был
лишен сострадания. - Пора подняться, джентльмены. Пора подняться и
заглянуть правде в глаза.