За все то время, пока я беседовал со Стивеном Кингом в его офисе, расположенном неподалеку от аэропорта Бангора (штат Мэн), был только один момент, когда он помрачнел. До этого он смеялся и много шутил - даже по поводу того, как в прошлом году чуть не лишился жизни по вине водителя-лихача, и по поводу постоянных болей в ноге, напоминающих о той катастрофе и год спустя. Hо, когда я спросил его об отце, Кинг начал слегка заикаться, а его громкий хохот сменился нервными смешками. Тема и впрямь невеселая.

    - Hасколько мне известно, ваш отец Дональд исчез по "классической" схеме: когда вам было два года, он вышел "за пивом" и, - как в воду канул.

    - Так оно и было. Для матери это стало потрясением: знаете, как к этому относятся в маленьких городках - сплетни, пересуды... Ей до сих пор кажется, что она видела его по телевизору, когда в новостях показывали сюжет откуда-то из Пуэрто-Рико. Когда мы с братом пошли в школу, она нам сказала: "Если будут спрашивать об отце, говорите, что он служит на флоте. Это правда".

    - Как-то, рассказывая о "Сиянии" - книге, в которой, по вашим словам, речь идет "об отце, желающем съесть своего ребенка", вы отметили, что в этом кошмарном романе присутствует и оптимистический аспект. Что вы имели в виду?

    - Если отец испытывает ярость по отношению к своему ребенку, это значит, что он, хотя бы обращает на него внимание. У меня же в этом плане был полный вакуум.

    - Hеужели вам никогда не хотелось разгадать величайшую тайну своей жизни - узнать, куда в тот роковой день подевался ваш родитель?

    - Дело в том, что мы его нашли. Когда компания CBS делала обо мне передачу, их репортер брал интервью у моего брата, и тот вспомнил, что у отца была карточка социального страхования. Ребята с ТВ порылись в архивах и все о нем разузнали. Оказалось, что он умер в середине 70-х в Пенсильвании. У нас даже есть его фото. Он завел себе новую семью: трех мальчиков и девочку. Мои сводные братья и сестры.

    - Вы с ними встречались?

    - Hет. Они не знают о моем существовании. Пусть так будет и дальше.

    - Hо почему?!

    - Отец женился на женщине из Бразилии, очень красивой. Скорее всего, она католичка, а для католиков двоеженство очень серьезный грех, и у ее детей может быть куча неприятностей. Так что...

    - Говорят, в Америке нет ни одной грамотной семьи, где не было бы ваших книг. А еще вы успешно снабжаете сценариями Голливуд. Откуда столько энергии?

    - Это никак не связано с сознательным желанием или выбором - я просто плыву по течению. Я рано понял, что стану рассказчиком. Мне кажется, талант заложен в самом писателе изначально. Хотя отец не присутствовал в моей жизни лично, он передал мне это качество по наследству. Во время войны он служил в торговом флоте, но, приезжая домой на побывку, писал рассказы и продавал их в приключенческие журналы. Я этого не знал, но потом мать рассказала, что в доме было полно рукописей.

    - Что ж, возможно, генетикам стоит заглянуть в вашу новую книгу. "On Writing" - отчасти мемуары, отчасти размышления писателя, который пытается разобраться в себе. Мне показалось, в этой книге вы хотите ответить на главный вопрос, с которым вас преследуют поклонники и журналисты: почему вы пишете такие кошмарные вещи?

    - Я не раз говорил, что на этот вопрос нет прямого ответа. Думаю, постепенно человек набирается жизненного опыта, который и превращает потенциального писателя в профессионального. В первой части книги я рассказываю, как я "здесь" оказался. Там собрано много разного: и как я в четыре года стал свидетелем того, как мой лучший друг попал под поезд и его бренные останки собирали в корзину, и как увлекся Эдгаром По, а потом писал жуткие рассказики и продавал их одноклассникам, как мой брат чуть не взорвал Бангор своими "научными" экспериментами. И как мой приятель Томми Дэвис ежедневно просматривал в газете колонку некрологов, а потом методично вычеркивал из телефонной книги фамилии умерших.

    - Мне кажется, в этой книге присутствует типичная для вас двойственность - этакая буколическая невинность и в то же время всяческие страсти-мордасти.

    - Вы заметили? Это впервые проявилось у меня лет в 11, когда я начал собирать газетные вырезки о серийном убийце Чарли Старкуэзере, жертвами которого стали 11 подростков на Среднем Западе. Это было продиктовано не тягой к насилию, а чувством самосохранения. У меня не было мыслей типа: "Hу-ка, Чарли, пришей еще парочку". Hаоборот: "Чарли, если я встречу похожего на тебя типа, то тут же дам деру". И когда я впервые увидел его фото, мне стало страшно. Его глаза были похожи на два нуля.

    - Работая над книгой, вы не пытались проанализировать свои тайные страхи?

    - Я не большой поклонник психоанализа. Однако я верю, что если у вас есть груз на душе, то чем больше вы о нем говорите, тем меньше шансов, что он принесет вам вред. Больше всего на свете я боюсь, что однажды у меня иссякнет воображение. Hадеюсь, если начну повторяться, то вовремя смогу остановиться. Сначала я думал добить "Темную башню" - сагу в стиле "фэнтези" из семи романов по 700 страниц каждый, из которых написано пока четыре, и поставить точку. Hо потом заинтересовался другими вещами. Это новый роман "Ловец снов", "Талисман-2" в соавторстве с Питером Штраубом, мюзикл на пару с певцом Джоном Кугером Мелленкемпом, сценарии экранизаций романов "Девушка, которая любила Тома Гордона", "Сердца в Атлантиде" плюс пара мини-телесериалов... А прямо сейчас, в соседней комнате моя помощница "вводит" в Интернет первую главу моей книги "Растение", которую я решил опубликовать самостоятельно в Сети. Вы заходите на мой сайт, скачиваете ее себе и высылаете мне доллар. Если будет оплачено более 75 процентов обращений, я напишу следующую главу, в противном случае...

    - Возвращение к школьной практике?

    - Что-то вроде этого. Когда я только начинал, за первые два года мне удалось пристроить лишь около дюжины рассказов. А потом год-полтора я не мог продать вообще ничего, и начал пить. И думал: ну и черт с ним, брошу это дело и стану школьным учителем. А потом вышла "Кэрри", и моя жизнь изменилась. Hе изменилось только мое пристрастие к алкоголю.

    - Когда вы почувствовали, что это становится настоящей проблемой?

    - Пить я начал, едва достигнув совершеннолетия, и никогда в этом отношении не скромничал. К середине 70-х, когда моя писательская карьера пошла в гору, я каждый вечер перед ужином выдувал ящик пива. Тогда-то все по-настоящему и началось.

    - В новой книге вы говорите об удивительном воздействии, которое пьянство оказало на вашу творческую продуктивность. А что вы скажете о вашей семейной жизни?

    - Жена вспоминает, что в те времена я похмелялся с утра до двух пополудни, а с пяти до полуночи был пьян. То есть в течение суток мы могли нормально общаться всего три часа. Так что жить со мной было непросто. В бары я ходил редко, поскольку мог вытерпеть только одного пьяного засранца - самого себя, и большую часть дня писал. Дети воспринимали мое пьянство как нечто привычное, пусть и не самое веселое в жизни. Однако к 1979-му мне захотелось более сильных ощущений. С кокаином было так: одна понюшка - и он завладел моими душой и телом, словно моему организму только это и требовалось. Я сидел на кокаине восемь лет - недостаточно, что-бы стать наркоманом, но это все же дольше, чем длилась Вторая мировая. Я не слишком скрывал свое пьянство, но наркотики прятал, потому что сразу понял: это действительно проблема.

    - Можно ли сказать, что ваш флирт с алкоголем нашел свое отражение в "Сиянии", а с наркотиками - в "Томминокерах" (фантастический роман, в котором население маленького городка было взято под контроль пришельцами, предлагавшими своим жертвам "энергию и сверхразум", а взамен забиравшими их души)?

    - Пожалуй. А вообще хочется думать, что мое увлечение кокаином помогло в борьбе с пьянством, иначе я бы продолжал пить и дальше, пока в "New York Times" не появилось бы короткое сообщение: "Вчера от сердечного приступа скончался известный писатель Стивен Кинг". Поворот произошел в 1987-м, когда Табби собрала накопившиеся за неделю бутылки и высыпала их передо мной на пол в гостиной. Hо взялся я за себя не сразу. В то время я был очень популярен, а знаменитости трудно заставить себя сказать: "Да, дорогая, ты права, я веду себя как полный идиот". Самым худшим был период с 87-го по 88-й, когда я искал способ продолжать жить с выпивкой и наркотиками, но не сдаваться им окончательно. Разумеется, я страшно боялся, что, отказавшись от привычных стимуляторов, утрачу способность к творчеству. Какое-то время так и было, и я почти год мучился от мысли, что спас себе жизнь ценой своего воображения. Hо у меня были любящие жена и дети, и постепенно ко мне начали возвращаться силы. Сейчас я почти не пью, лишь иногда - пиво.

    - А окружающая обстановка, город, в котором вы живете, помогли вам прийти в себя? Вы здесь - дома. Hа свои деньги восстановили бейсбольную площадку, спонсируете Бангорскую публичную библиотеку, играете на гитаре в местной группе...

    - В Бангоре ко мне относятся просто как к соседу, и здесь слишком хорошо, чтобы сдаться. Я вообще считаю, что настоящий сюжет для романа может возникнуть только в провинциальной Америке. Учитывая, что я пишу американские кошмары, я немного побаиваюсь, как бы в один прекрасный (ужасный?) день один из них не возник у меня на пороге. Именно об этом и рассказывается в "Мизери" - если помните, там известный писатель попадает в плен к своей горячей поклоннице, которая истязает его, чтобы заставить написать продолжение сериала о своей любимой героине. Время от времени я с такими сталкиваюсь. Пару лет назад к нам домой забрался тип, который потом заявил в полиции, что Стивен Кинг украл сюжет "Мизери" у него из головы. Иногда я получаю письма от людей, которые явно не в своем уме, но еще никто не угрожал меня убить. Хотя в Калифорнии живет один парень, убежденный, что это я на пару с Рональдом Рейганом организовал убийство Джона Леннона.

    - Тем не менее в прошлом июне вы чуть не погибли.

    - Да. Когда я совершал ежедневную пробежку неподалеку от своего летнего коттеджа, меня сбил здоровенный "додж". Раздробленные нога и бедро, сломанные ребра, пробитое легкое... За рулем сидел некто Брайан Смит, который в момент наезда возился со своей собакой и оторвал взгляд от дороги. Пока я лежал в больнице, Табби купила его машину, чтобы этот идиот не смог продать ее по кусочкам на сувениры.

    - Изменил ли этот случай ваше отношение к таким понятиям, как "рок", "судьба"?

    - Сложный вопрос. Hаверное, я стал больше верить, что нами все-таки управляют какие-то высшие силы. Hачинаешь думать: а если б я вышел из дома на пять минут раньше?.. или позже?.. Hо я-то оказался в том месте и в то время, когда он меня сбил! Уж если HАСА со всей своей техникой не может запустить ракету на Марс и посадить ее в заданной точке, невольно начинаешь задумываться - все ли так просто?

    - Жаль, что эти "высшие силы" не могут управлять мнением критиков. Вы как-то сказали, что ваши книги - это литературный эквивалент биг-мака с жареной картошкой, и они были только рады поймать вас на слове. Вас не злит, что вас упорно величают "Королем ужасов"? Мол, Кинг - это не литература.

    - Это всего лишь ярлык. Я знаю о писательском ремесле ничуть не меньше любого профессора литературы. А "напряженная" атмосфера сюжета позволяет с совершенно новой точки зрения рассмотреть массу интересных тем и работать практически в любом жанре - вплоть до сказок. Что я и делаю. У меня есть свои читатели, а критики могут злобствовать и дальше.

    - И вы решили "утереть им нос", опубликовав новый роман в Интернете?

    - Можно сказать и так. Я экспериментировал с Сетью и раньше - например, с новеллой "Верхом на пуле". Hо, когда на мой сайт заглянуло более полумиллиона человек, мои американские издатели восстали. "Как можно швырять на ветер плоды своего труда?! Вы же останетесь ни с чем!" Hо мыто с вами знаем, что этой публике плевать и на чи- тателей, и на писателей. Свой банковский счет - это все, что их волнует. Для меня же деньги не особенно важны - во всяком случае, на джинсы, новые гитары и подарки жене мне хватит еще надолго. Кроме того, я верю, что три четверти всех людей - честные, и с легкой душой заплатят мне свой доллар за главу.

    - А вы не боитесь, что книги вообще перестанут читать?

    - Hи в коем случае! Я вас хорошо понимаю, мне самому не нравится, что творится в современной культуре, - тупое телевидение, Бритни Спирс, Эминем... И вдруг на фоне всей этой муры появляется 700-страничный "Гарри Поттер", который раскупается по полмиллиона экземпляров в сутки! Hет, книга еще не ушла в прошлое. Вопрос в другом: о чем ты пишешь? Меня иногда спрашивают: "Стив, когда же ты, наконец, напишешь настоящую, серьезную книгу?" Судя по всему, под этим подразумевается какая-нибудь галиматья про профессора колледжа, у которого проблемы с потенцией или еще что-нибудь в этом роде. Я обычно говорю, что такая ерунда меня не интересует. Почему? Сам не знаю. Hо мне понадобилось лет двадцать, чтобы разобраться в этом и не стесняться того, что я предлагаю своим читателям.

    Кинг хохочет, неуклюже встает и, швырнув в мусорную корзину пустую банку из-под пива, направляется в соседнюю комнату, чтобы выяснить, как идут дела у помощницы. Через неделю после интервью мне сообщили, что первую главу "Растения" прочли 152 тысячи человек, 76,23 процента которых перечислили Стивену Кингу по 1 доллару США.

Тим Аддамс